– Эй ты, доходяга!
– Да тише ты ори, за дверью услышат… – откликнулся парень. – Славой меня звать…
– Да хоть славой, хоть вечной памятью. – Яна подошла и села рядом. – Поворачивайся спиной, у меня в этом кармане ножик, ты его сейчас достанешь. Понял?
Через пять минут возни ножик был извлечен на свет.
– Визука тебе, а меня обыскали. – вздохнул парень. – Да у меня и не было ничего, только баян.
– Что-о-о? – удивилась Яна.
– Ну не тот конечно баян, который гармонь, а шприц стеклянный. Отобрали. Но он пустой все равно…
Яна его уже не слушала – с трудом ворочая за спиной онемевшими пальцами, она открыла ножик и теперь сосредоточенно пилила веревку. Через пару минут с веревкой было покончено. Яна отложила ножик на пол, встала и теперь разминала онемевшие руки.
– Ну что, Слава, со мной пойдешь или будешь братков дожидаться?
– Да ты сдурела, мы же заперты! Или ты их тут будешь караулить и всех вот этой ковырялкой почикаешь?
– Это я беру на себя. – властно сказала Яна, – Впрочем я тебя могу здесь оставить, если ты хочешь. Ну, что ты решил?
– Рукам больно… – вздохнул Слава.
Яна перерезала его веревку.
– Не стой как пень, растирай руки, чтобы через пять минут был готов.
– Да я драться не умею… Эти быки меня убьют просто одним пальцем.
– С быками я сама разберусь, и пальцы им пообрываю. Ты мне вот что скажи – сколько их здесь?
– Не знаю…
– А Лося ты видел?
– Не знаю…
– А где мы хоть находимся, в Москве?
– Да не знаю я ничего…
Да, на парня рассчитывать явно не приходилось. В любом случае надо действовать сейчас, пока эти трое не вернулись. Или четверо? Наверно на такую сложную операцию они поехали вчетвером. Или даже впятером. Склад взять – это вам не школьницу в парке поймать. Хотя… Яна вспомнила квартиру Мыши – смотря какой склад, Мышь с компанией пожалуй мог бы взять любой из этой банды, причем голыми руками. Значит здесь остался Лось и еще кто-то? Кто? А если придется драться серьезно? Даже убить? Яна готова к этому? Готова. Это же бандиты. А этот Сухарь – ну точно убийца. Яна машинально потрогала щеку – прошло почти два часа, а щека все еще горела и кажется распухла. Готова убить. Чтобы спасти свою жизнь. Ведь это не люди.
Яна удивилась своей решимости, но вспомнила как отец рассказывал о том, что в американской армии нет женских батальонов, и именно по той причине, что женщины намного более жестоки, чем мужчины… Слабые всегда более жестоки чем сильные. Яна вспомнила историю, о которой полгода говорил весь Выборг – старичок-пенсионер, ветеран, зверски избил своей палкой, изуродовал на всю жизнь лицо какой-то наглой девушки потому что та отказалась ему уступить место в автобусе. Рассказывали, что он бил ее так ожесточенно, что его насилу оттащили двое дюжих мужиков, а когда привели в милицию, он заявил что ему семьдесят лет, он воевал и имеет право бороться с подобной мразью. Дело потом замяли, старичка отправили в дурдом – действительно оказалось, что он психически не здоров, но сам факт…
Яна встряхнулась. Все. Надо действовать. Как бы подманить сюда Лося? Кричать, проситься в туалет? Что там сказал бритологовый, в каком случае войти в комнату? Если будет что-то подозрительное. А! Чтобы не трахались! Яна усмехнулась. Она однажды слышала историю о том, что где-то в Италии или ФРГ была выставка охранных сигнализаций и победила та, где громко включалась запись характерных женских стонов – на эти звуки оборачивались все до одного.
– Значит так, Славик, сейчас мы будем трахаться. – объявила Яна.
– Что? – у Славика был такой растерянный и испуганный вид, что Яна расхохоталась.
– Ну-ка иди вон туда, в тот угол, за кучу рубероида и садись на корточки, на четвереньки – так чтобы только спина вытарчивала. Быстро, я сказала! Вот так, нет немного выше, на руки там обопрись. Вот, и теперь раскачивайся. Вверх-вниз. Ну двигайся, двигайся, я кому сказала.
– У меня руки все болят и дрожат…
– Потерпишь, а то я тебя сейчас стукну. Так, еще раз порепетируем – энергичней, раз-два, раз-два. – Яна подошла к самой двери, – да, годится. Можешь пока передохнуть. А потом – делай все так, как я скажу. Да, и вот еще, – Яна сняла с плеча сумку и отнесла ее в угол к Славику, – держи сумку, не вздумай ее потерять когда побежим.
– Нас убьют… – вяло сказал Славик.
– Если ты меня ослушаешься – тебя убью я. Мне свою шкуру спасти охота, заодно спасу и твою. Приготовились! Как дверь откроется – начнешь раскачиваться.
Яна оглядела дверь – дверь открывалась наружу.
Яна приложила ухо и прислышалась – в коридоре было тихо. Если Лось куда-нибудь ушел, то все вообще сорвется. Хотя можно попробовать вышибить дверь? Нет, дверь сделана на совесть, такую не вышибешь. Яна приготовилась, встала около двери, глубоко вздохнула и начала постанывать. В коридоре было тихо. Яна сложила ладони рупором, присела и стала громко стонать в замочную скважину.
– А! О! А-а-а! О! Еще-о-о! Еще-о-о! А-а-а! – гулко разносилось по коридору.
Через минуту послышался скрип ступеней лестницы, торопливые шаги и чьи-то голоса. «Проклятье! – подумала Яна, – их там много.» Она чуть уменьшила силу голоса, отошла от замочной скважины и встала сбоку от бвери, прижимаясь спиной к стене. Сложив ладони, она направляла звук вглубь комнаты.
– Эй! – в дверь стукнули кулаком. – Вы чего там делаете?
В замке завертелся ключ и дверь распахнулась. Яна кивнула Славику и он начал испуганно приседать за кучей рубероида.
– Ах вы твари! – взревел кто-то в проеме двери и шагнул в комнату.
Яна стояла вжавшись в стенку сбоку от двери и крепко сжимала в руке свой крохотный ножик. Как только человек появился в комнате, Яна сделала небольшой шажок вперед, а затем кинула дальнюю ногу по дуге, с поворотом всего корпуса. Лось действительно был назван так не зря – это был детина огромного размера, отчасти из-за мышц, отчасти из-за обилия жира. Он был немолод, с пышными усами, на руке его была татуировка в виде солнца, но больше ничего Яна разглядеть не успела. Уже разворачиваясь, она раздумала быть в горло и носок ботинка врубился детине в пах – с размаху, снизу вверх. Тот явно не ожидал удара и рефлекторно согнулся. Этого только Яне и было надо – она молниеносно опустила ногу на пол, но тут же оттолкнулась ею и подпрыгнула, вскинув вверх колено другой ноги а когда тело, подскочив, приобрело необходимый импульс и на секунду застыло в воздухе перед тем как опуститься вниз, Яна снова выбросила вперед все ту же ногу. Носок ботинка с треском врезался в горло Лося и тот, широко раскинув в воздухе руками, вылетел обратно в коридор, сбив с ног того, кто стоял в коридоре за его спиной. Яна выскочила в коридор следом за ним – так и есть, Лось упал на какого-то мужика в тренировочном костюме, и тот пытался встать на ноги. Раздумывать было некогда, Яна вскинула вверх руку и рубанула его по шее. Этим ударом она без труда разбивала кирпич. Яна знала как бить – ребром ладони надо целиться не в сам кирпич, а как бы в точку, которая расположена под ним – и тогда рука без труда проходит сквозь него. Хотя разбить кирпич на самом деле намного проще чем это может показаться…
Яна прислушалась – в доме было тихо. Спрятавшись за штабель рубероида, испуганно таращился Славик.
– Эй, ну чего там? – раздался сверху чей-то голос.
Ответом была тишина. Наверху послышались шаги, а затем чуть слышно лязгнул пистолет. «Ага, а вот это уже пистолет Макарова», – безошибочно определила Яна. Она поглядела на ножик, лежащий на ладони – куцее лезвие, пластиковая рукоятка и еще одно лезвие-открывалка, скрывающееся внутри. Нет, этим ножиком ничего сделать нельзя – его и кидать-то практически невозможно – ручка будет перевешивать. Она оглядела тушу Лося – на его шее висела невиданной толщины золотая цепь. «А вот это, пожалуй, пойдет!» – решила Яна и аккуратно сдернула цепь, опасаясь как бы Лось не пришел в сознание. Цепь имела массивную золотую застежку – Яна расстегнула ее – расправленная цепь была длиной сантиметров восемьдесят. Покрутив ее в руке, Яна бесшумно пошла к лестнице. Наверху слышались шаги – там кто-то осторожно спускался со второго этажа.