Казалось бы, хорошо? Да, и вправду неплохо. Почему же я в таком случае ушел из «Динамо» и на столько лет переехал в Ташкент? Конечно, хотелось мне помочь «Пахтакору», на который навалилась такая страшная беда. Но ведь, если я скажу, что всю жизнь мечтал играть в «Пахтакоре» и жить в Ташкенте, вы мне, наверное, не поверите? Нет, конечно, главная причина была в другом.
Мне стало трудно играть в родной команде. Ею в ту пору руководили все, как говорится, кому не лень. А от этого добра не жди.
Когда в августе 1979 года в спешном порядке собрали новый состав «Пахтакора», никто и не ожидал, что команда займет девятое место в первенстве. Я, например, прилетел даже не в Ташкент, а в Алма-Ату, прямо на очередную игру. Да и остальные входная в команду так же, словно ныряли в холодную воду. Мало кто понимал, на что решился. К тому же игроки были очень разного уровня, это тоже большая трудность. Но все до одного старались. И сыграли очень неплохо.
А в конце сезона я вернулся в Москву — кончилась командировка. Снова стал играть за «Динамо», даже, помнится, в матче с киевлянами решающий гол забил. А потом в игре с «Локомотивом» получил травму ноги. Настроение, честно говоря, было неважное. И снова я столкнулся со странной, я бы сказал, коллегиальностью в руководстве командой. Мнением старшего тренера при этом, насколько я понял, никто даже не интересовался. А тренер, не обладающий собственным мнением, не умеющий отстоять свою позицию, это уже и не тренер.
Словом, решился я и перебрался в Ташкент. Да так и остался. В 1980 году я восемь голов забил. Только в футболе от таких успехов радости мало. Если команда проиграла, то и ты не выиграл. Лишь все вместе мы можем добиться победы.
Иштван Иожефович Секеч стал присматриваться к «Пахтакору» еще тогда, когда командой руководил Мосягин. Замена старшего тренера, что называется, назревала. И наконец состоялась. Очень мне было интересно, как себя поведет Секеч, я ведь понимал, что не так уж много лет осталось мне играть. А новый тренер больше смотрел, чем делал, больше молчал, чем выступал. Но потом он приступил к работе всерьез и надолго. И ребята как-то очень быстро поверили, что «Пахтакор» может играть совсем по-другому.
В нашей беспросветности появились проблески.
Обыграли «Спартак» со счетом 3:0. «Арарат» — 3:1. Но не было еще в нашей игре стабильности, надежности, класса не чувствовалось. Нужно единое для всех стремление к победе и столь же единое понимание того, как победа эта может быть добыта. Вот таким единением мы и занимались весь 1981 год. Ну и, конечно, много, очень много тренировались. И уже в следующем году заставили считаться с собой всех, любую команду высшей лиги.
Прямо скажу, я доволен, что играл в «Пахтакоре», И в первый-то раз приехал совершенно добровольно, хотя на сборы мне дали всего два дня, а уж во второй раз это было вполне осознанное решение.
Здесь я стал по-другому смотреть на футбол. Другими глазами.
И в команде, и вообще в республике ко мне все относятся по-доброму. Вот и я стараюсь не подводить людей, которые мне доверяют. Болельщики на улице узнают, сразу же начинают приглашать на застолье, но я вежливо отказываюсь: извините, мол, не могу, а то завтра играть буду плохо. Они понимают и не настаивают, настоящим болельщикам все ж таки важнее, чтобы «Пахтакор» выступал достойно, чем чтобы Якубик выступал за столом.
Кое-кто думает, что футболисты пьют. Но это же ерунда! С нашей жизнью, с современной игрой выпивка совершенно несовместима. Стоит какому-то, пусть даже самому способному игроку начать закладывать, как через год-другой футбол выбросит его за борт. Пьющему человеку, как бы ни был он силен и вынослив от природы, не выдержать постоянного напряжения. Он перестанет успевать к мячу, хуже будет соображать, начнет подводить товарищей, команду, а кто согласится это терпеть? Здесь, хочешь ты того или нет, все время жесткая конкуренция. На твое место всегда найдутся желающие. Так что уж будь любезен держаться!
В благословенной и упоительной этой тени райские кущи не кажутся уж такой бессмысленной выдумкой. Под развесистым деревом, возле ленивого мутноватого арыка, за простым некрашеным столом, в буйных запахах плова, с пиалами зеленого чая в руках, мы стали участниками того, что в Узбекистане называют «гап»: неспешной мужской трапезы и беседы на темы, как говорится, представляющие взаимный интерес.
Гап предполагает ритуальную верность обычаю. И, как всякий ритуал, занятие это носит отнюдь не только прикладной характер.