Постепенно группы проверяющих доходят до нижних палуб и трюмов…
– Это что за помещение? – спрашивает через переводчика черноволосый хорват с большой кобурой на широком ремне. Он невероятно придирчив и дотошен. Складывается впечатление, будто он ищет нечто, украденное у него лично.
– Ниже этой палубы конструктивно расположены танки, – не выдавая волнения, информирует старший судовой механик. – Ближе к машине – четыре топливных цистерны; в середине – одна с чистой питьевой водой, а здесь, по соседству с носовым подруливающим устройством, находится танк с пресной технической водой…
– Я спрашиваю, что в этом помещении? – бесстрастно повторяет сотрудник спецслужб.
– Вход в цистерну номер шесть.
– Для чего используется этот вход?
– Для санобработки и технического обслуживания внутренней полости герметичной емкости.
– Откройте.
Егор Иванович трясущимися пальцами вставляет в замочную скважину ключ, дважды проворачивает его и тянет на себя длинную ручку. Дверь со скрипом распахивается.
– Прошу! – щелкает выключателем стармех.
Несколько тусклых ламп за матовыми плафонами дружно осветили скудное убранство служебного помещения.
Хорват пинает ботинком тяжелую крышку люка.
– Это и есть те люки?
– Конечно. Других тута нет.
– Откройте, посмотрим.
– А-а… – притормаживает Егор Иваныч, – ежели это… крышку сорвет? Давление-то не выравнивали!..
– Там не может быть повышенного давления, – спокойно парирует через переводчика старший досмотровой группы. – Внутри стоит обычная водяная помпа. Даже две: основная и дублирующая. А давление выравнивается за счет этой изогнутой трубки, – тычет он пальцем в деталь, венчающую одну из крышек. – Верно?
– Бог ее знает, – пожимает плечами старший механик, отвинчивая запоры.
– Я знаю это точно.
– А я все больше по машине. Тута и был-то всего раз. Или два…
Тяжелую крышку откидывают вместе с хорватом.
– Пожалуйста, смотрите! – отходит на пару шагов старый моряк, прикрывая спиной съемную панель. Сердце его громко стучит, руки не находят места. Однако вида он не показывает, стараясь держаться независимо, буднично.
Кто-то из хорватской команды направляется к открытому люку. Но пятидесятилетний мужчина с цепким взглядом зеленоватых глаз останавливает подчиненного и сам приседает на колено у округлой дыры.
Однако внутри ничего не видно – слишком темно. Хорват берет у коллеги мощный фонарь и сует голову в амбразуру…
«Эх, так бы взял и прищелкнул тебя этой крышкой! Чтоб враз твою шею перебило, а любопытная голова вниз булькнула. Щас все одно визг подымет на весь корабль. Гад…» – тоскливо думает Егор Иваныч. Он следит за реакцией дотошного хорвата и все сильнее сжимает ладонью рукоятку длинной отвертки.
Море спокойно. Судно стоит на траверзе острова Ластово и едва покачивается на низкой волне. Слава богу, что нет большой качки, иначе нам с Хеленой пришлось бы туговато.
Около получаса мы болтаемся с ней на поверхности пресной водицы под самым потолком цистерны. По-хорошему следовало бы сразу надеть маски, открыть баллоны и спрятаться поближе ко дну огромной емкости, но запас дыхательной смеси невелик, и мне приходится рисковать, оттягивая момент погружения.
Это закон, написанный кровью. В обычном спецназе, воюющем на суше, принято брать на боевые операции как можно больше боеприпасов. Воды, жрачки и медикаментов – по минимуму, чтоб не сдохнуть, а боеприпасов столько, сколько унесешь в ранце и в карманах разгрузочного жилета. В подводном спецназе такое же отношение к дыхательной смеси. Остается в баллонах смесь – ты дышишь, живешь, выполняешь боевую задачу и даже рассчитываешь вернуться на поверхность. Падает давление – вместе со смесью исчезают надежды на все остальное.
В воде отлично распространяются звуковые волны. Настолько отлично, что порой невозможно определить направление на источник – звук словно атакует твой слуховой аппарат отовсюду, со всех сторон.
Это я к тому, что минут через сорок пребывания внутри цистерны мне приходит в голову неплохая идейка. Попросив Хелену не шуметь и набирая в легкие воздух, я периодически погружаюсь под воду и прислушиваюсь к происходящему на нижней судовой палубе.
Всплывая, каждый раз натыкаюсь на вопросительный взгляд девушки.
Успокаиваю:
– Пока тихо. Только далекий гул работающей машины…