На этом собственно, мы и закончили, разрывая потихоньку связь. В отсеке, было тяжело дышать и шумно работали вентиляторы, пытаясь перегнать то огромное количество кислорода, что мы сожгли своими экспериментами. Хотя до каких-либо натурных испытаний по ускорению мы не доходили, просто пытались разобраться смогу ли я достаточно разогреть воздух.
— Отстойно быть тобой! — было первое, что произнесла Катя, как только мы немного пришли в себя.
— Зато мне не надо беспокоится про количество энергии и прочее, — лениво ответил я, развалившись на мягком мате.
— Ты просто устаёшь. Я же могу восполнить резерв и продолжать, что будет быстрее чем тебе отдыхать.
— Ещё я могу всякие странные штуки, которые больше никто не может повторить.
— Чем и побеждаешь. Но с полями тебе ещё тренироваться и тренироваться, сейчас это никуда не годится.
— Ну так и использовать это начал, только благодаря тебе, совсем недавно. Тебе сколько лет на это потребовалось?
— Достаточно. Но мне не приходилось постоянно сражаться, так что — работай больше!
— И ты туда же, тебя что, София Викторовна покусала? — вздохнул я.
— Одни и те же вводные, диктуют одинаковые решения!
— Нет бы мотивировать лаской и теплом, а не «работай больше, солнце ещё высоко».
— От ласки и тепла, ты только расслабишься, — усмехнулась она.
— Так значит, да? — прищурился я, перекатившись, встал с матов, напротив неё.
— Ты что задумал, Олег? Тебе тренироваться надо! — отступая, быстро проговорила девушка, подняв перед собой руки.
— Ну вот и потренируемся. Ты же у нас тренируешь ускорение, верно? — спросил я, с хрустом разминая кулаки.
— А как же любовь и ласка? — со вздохом спросила Катя, вставая в стойку.
— Раньше надо было думать! — сказал, нанося удар с левой руки.
— Ну держись тогда, учитель, — едко ухмыльнулась она, легко уходя назад от моей атаки.
А потом взорвалась градом ударов, постоянно повышая степень ускорения. На что я только легко улыбнулся и рванул в ответную атаку.
Она конечно стала сильнее. И резерв сильно вырос и энергозатраты снизились. Далеко не Инга пока, но если ещё через ранг протащу и пару месяцев потренируется, может и будет что-то близкое. Но всё равно, через пять минут она, полностью пустая, лежала на матах.
И уже я, легко стоя на ногах, насмехался над ледащей на матах и тяжело дышащей девушкой:
— Отстойно быть тобой, медленная — как корова!
— Сволочь! — простонала она, — дай только резерв восстановить и оклематься, посмотрим, как ты тогда запоёшь!
— Как и всегда. Петь буду плохо, но энергично!
Не став больше издеваться над человеком, поднял её на руки и понёс в душ. В конце концов, будет весело помогать ей раздеваться, да?
Уже через несколько часов, когда Катя сладко спала, а я подремав несколько часов, встал на свою вахту и пил кофе в столовой, напротив меня опустился Егор. И пробарабанив пальцами по столу, замялся, не зная, как начать разговор. А это, насколько я знаю, возможно только в одном случае, если что-то в разговоре, с его точки зрения, наносит урон достоинству его семьи.
Но всё же, в итоге спросил, решив пойти окольными путями:
— Олег, что происходит с Катей? Это невозможно, так быстро набирать силу. Она скоро девятый возьмёт. Это какой-то родовой секрет Волковых? Но так она вроде и не замужем ещё, не стали бы вы тратить его на пусть и близкого тебе лично, но пока ещё чужого для семьи человека, такие секреты.
— Это моя личная способность, не семейная техника, — вздохнул я.
Орлов замолк и начал жевать губу, уставившись в стол. Мне с одной стороны было интересно, сможет ли он перебороть гордость ради своих женщин, но с другой, с друзьями, с теми, с кем тебе предстоит идти в бой, так не поступают.
— Сделаем Егор, они будут восьмыми, — негромко сказал я, вызвав облегчённый выдох с его стороны.
— Спасибо, — искренне поблагодарил он. — От нас потребуется что-то? А то может так выйдет, что ну его, этот новый ранг.
— Не беспокойся. Если бы для этого им требовалось со мной спать, это было бы первое, о чём я тебе сказал, — хмыкнул я.
— Это хорошо. Мы не та семья, для которой такое в порядке вещей. Ранги такого не стоят.
— И именно поэтому, в команде именно вы, а не кто-то другой.