— Едва успели! Мы пока пешком добирались, ему готовили самолет, но армия заблокировала полосу.
— Зачем?
— Не выпускали, пока не заявит об отставке, а он кобенился, но все-таки подписал. Вот мы и увидели, как он рванул к самолету, а когда по трапу поднимался — свист стоял такой, что движков слышно не было, военные нас не сдержали и мы ломанулись на поле, так летчик прямо ногой трап отпихнул и дверь на ходу закрывал!
— Улетел?
— Улетел. И прилетел.
— Что, обратно?
— Да нет, — хитро разулыбался рассказчик. — Пас Эстенсоро прилетел.
— Врешь!!!
— Да провалиться мне на этом месте! Только Баррьентос взлетел — глядь, перуанский самолет садится и прямо к нам подруливает. Дверь открывается — Пас, собственной персоной! И ручкой так нам делает.
— А вы что? — слушатели собрались в плотное кольцо вокруг очевидца.
— Освистали, — солидно ответил герой дня. — Хватит нам его фокусов. А потом военные подогнали вместо трапа броневик, на него залез не то генерал, не то полковник, встал вровень с Пасом и прямо так разговаривал…
— И что???
— Завернули обратно. Так что потоптался бывший президент на порожке полчасика, да и улетел обратно в Перу.
— Мда… — раздумчиво протянул один из сидевших в харчевенке. — И что же дальше будет?
— Революционная хунта во главе с генералом Торресом.
— Это с начальником генштаба? — влез Торрелио.
— С ним самым.
Коли не случилось танков в Праге, то для соблюдения баланса они случились в Ла-Пасе. Целых четыре штуки, переворот Торреса оказался в два раза организованней и мощней, чем недавний переворот Миранды. Хотя де-юре даже и не переворот — Баррьентос сложил полномочия и передал их генералу совершенно официально.
Нельзя сказать, что вся заваруха застала партизанский штаб врасплох, об этом давным-давно уговорились с Торресом, но сообщение «начинаем» от него пришло на несколько дней раньше назначенного срока. То ли ждать больше нельзя, то ли начальник Генштаба решил перестраховаться, но герильерос пришлось вскакивать в этот вагон, что называется, на ходу.
Хитрый Че успел заблаговременно повстречаться по отдельности со всеми местными коммунистами, отчего во всеобщей забастовке они выступили единым фронтом — просоветские, прокитайские, троцкисты и так далее. Дружно действовали и профсоюзы под руководством Хуана Лечина и Вилли.
Сыграло и вроде бы мелкое обстоятельство — высокий процент среди офицерского корпуса выходцев с равнин, которые поддержали выступление «земляков» из Санта-Круса. Вася невольно вспомнил аргентинского профессора из Мексики, вернее, его рассказы о Гражданской войне в США — процент южан среди комсостава был куда выше и потому поначалу конфедераты лупили северян в хвост и в гриву. В Боливии же это пока сыграло на руку Национально-Революционной Хунте, сформированной генералом Торресом из военных, профсоюзных деятелей, нескольких депутатов ассамблеи от близких по взглядам партий и представителей герильерос. Но потом, когда начнутся настоящие преобразования, с этим раскладом придется разбираться серьезно — камбы, по преимуществу испанцы и креолы, традиционно недолюбливают индейцев, так что без чисток в армии и полиции не обойтись. И начаться она должна в ближайшее время, пока участники переворота Миранды отстранены от командования, пока правые растеряны и подавлены, пока потенциальные контрреволюционеры бегут из страны — в нижней части Ла-Паса царила натуральная паника, рейсы из Эль-Альто забиты на несколько недель вперед, с пропускных пунктов в Чили и Перу докладывали о километровых очередях. Жаль, конечно, среди эмигрантов много людей нужных профессий, но так тоже неплохо.
На третий день Торрес объявил о создании на местах «народных ассамблей», политике национального примирения и амнистии тем, кто сражался в горах. Партизаны ответили прекращением боевых действий и заявлением, что на базе Повстанческой армии формируется «Революционный повстанческий союз Боливии». Че Гевару во всех этих процессах не светили, дабы не компрометировать Торреса — для внешнего наблюдателя к власти пришла стандартная латиноамериканская хунта, ну, может быть, более левая, чем обычно, но такие тоже в истории континента не редкость.
— Не рвался бы ты так в Аргентину, abuelito, рано еще.
— Ну, когда-то надо же, chico. Ты вон, в Перу собрался.
Вася и Че сидели на штабеле бревен у ворот бывшей школы рейнджеров в Тарате и смотрели на стройку. Сколько человек восстанавливало порушенные минометным огнем здания, сосчитать сразу не удавалось, одно ясно, что много. Расположения рот, штабные домики, радиорубка, склад, кухня, медпункт — везде работали герильерос, пока без приставки «бывшие». Официально здесь будет «школа антипартизанской борьбы», издние второе, дополненное и улучшенное.