Погибших лошадей жители деревни заменили своими, собрали и продукты вместо сгоревших. Прохор подобрал себе рыжего мерина и дал ему кличку Осколок.
Партизаны снова двинулись в путь.
Подводы шли курсом на Осташков, что раскинулся на берегу живописного озера Селигер, излюбленного пристанища рыболовов и туристов. Где-то здесь в 1238 году двигались татары к Новгороду, «посекая людей, яко траву», вспомнил Шуханов вычитанную в какой-то книге фразу. Теперь город и озеро находятся в прифронтовой полосе. Северо-Западному фронту, наверное самому трудному, приходится действовать среди непроходимых болот и лесных чащ. Весной и осенью тут кругом топь и грязь, да и летом, едва пройдет дождь, дороги превращаются в сплошное месиво…
В небе пролетали большие, неуклюжие, выкрашенные в грязные цвета транспортные самолеты Ю-52 — то в одиночку, то группами — под охраной истребителей. Немецкое командование по воздуху снабжало продовольствием и боеприпасами окруженную 16-ю армию. Далеко не все немецкие машины дотягивали до места назначения. Сбитые огнем зенитной артиллерии и нашими летчиками, они падали в лес, болота, на поля. Гитлеровцы пытались на грузовых парашютах сбрасывать питание и вооружение, но они приносили мало пользы, часто ветер относил их в расположение наших частей.
Окруженные войска голодали, ели лошадей, кошек и все, что находили. Вдоль дорог из-под снега торчали остовы обгоревших транспортных самолетов, грузовых автомашин, подбитые танки, исковерканные артиллерийские установки. Они были молчаливыми свидетелями недавних кровопролитных боев, в результате которых и очутилась в демянском котле армия генерал-полковника Буша.
— Вот бьют! За милую душу! — услыхал Шуханов голос Надечкина.
— Нам, Савелий, салютуют. Скоро будем на Большой земле!
Они шли теперь рядом, то и дело поглядывая на небо, надеясь увидеть свои самолеты. Асанов говорил, что штаб фронта вышлет воздушное прикрытие, а если возникнет необходимость, то и предпримет ложное наступление, чтобы отвлечь внимание противника от обоза. Но самолеты не появлялись, а взрывы ухали где-то в стороне.
Вдруг Шуханов увидел впереди группу лыжников. Он придержал лошадь. Замедлили движение и остальные. Все стали всматриваться в лыжников. Но те, не задерживаясь, помахали поднятыми палками и скрылись в зарослях. Шуханов посмотрел на Надечкина, который, пытаясь что-то сказать, беззвучно шевелил губами.
— Что, Савелий, отходную читаешь?
— Думал, уж конец, — признался Надечкин. — Выругался про себя — и полегчало.
— Говоришь, полегчало?
— А то как же…
Подошел Лепов. Его тоже беспокоили неизвестные лыжники.
Выбрались на большую поляну. Пролетело звено, да так низко, что казалось, вот-вот самолеты заденут за верхушки деревьев. Шуханов снял шапку и замахал.
Самолеты скрылись так же быстро, как и появились.
— Наши! Наши! — кричал Надечкин.
Да, это были свои, родные, краснозвездные! Значит, не так уж далеко до цели…
Обоз продвигался круглые сутки. «Только бы выдержали лошади, — тревожился Карпов. — А люди жилистые, выдюжат!..»
Ранним морозным утром опять увидели лыжников. Снова они пересекли дорогу, приветствуя посланцев Лесной партизанской республики. Теперь-то все поняли — это красноармейцы!
— Видишь, Прохор?
— Вижу!
— А что ты видишь?
— Красную Армию вижу, Александр Иванович!
— Значит, мы на Большой земле.
— Стало быть, так.
Между тем лыжники, сделав большой круг, повернули и теперь двигались по обе стороны дороги, сопровождая обоз. Они приветствовали партизан с благополучным переходом линии фронта.
Взбивая снежную пыль, невдалеке показалась выкрашенная в белый цвет машина. Она остановилась у подвод. Из нее вышли четверо в новеньких полушубках и валенках. На шапках-ушанках звездочки. Шуханов узнал полковника Терехова.
От Осташкова мчалась еще одна машина.
— Пресса, — сказал Терехов.
Машина подъехала к подводам, и сразу стало шумно. Среди журналистов Шуханов увидел Лукина.
— Поздравляю с рождением сына, дорогой Петр Петрович! — воскликнул газетчик.
— Как Аня? — в свою очередь спросил Шуханов.
— Чувствует себя хорошо, работает в ульяновской областной газете.
— За радостную весть — спасибо, Антон Захарович…
Подошел Карпов, улыбнулся:
— Журналисты всегда первые узнают обо всем, — сказал он. — Теперь у вас работы прибавилось.