Румынское правительство вынуждено было обратиться к Совнаркому Одесской области с предложением заключить мир и вывести свои войска из Бессарабии. В начале марта 1918 года стороны подписали так называемый протокол об освобождении Бессарабии.
Казалось бы, теперь можно вздохнуть свободно. Однако на смену румынским оккупантам пришел новый враг - хорошо вооруженные и вышколенные части кайзера Вильгельма. Тираспольский отряд, оказавшись под ударом крупных сил немцев, вынужден был уходить из родных мест.
Отходили мы тремя колоннами. Правая и левая колонны вели бои с наседавшим противником, да и впереди действовали многочисленные банды анархистов. Приходилось выделять силы для разгона и уничтожения их. Отдых мы получили только в Мариуполе. Якир тогда на некоторое время выбыл из отряда - был ранен в бою, кажется, под Екатеринославом.
Вскоре из Мариуполя нас направили в Луганск, но немцы уже приближались к городу, и нам пришлось двигаться дальше - на Миллерово и через казацкие степи на Калач. На Дону верховодили казачьи генералы и офицеры. Когда после заключения Брестского мира поступил приказ о разоружении всех украинских отрядов, проходивших через российскую границу, белоказаки начали расправу с большевиками.
Одну из колонн вел командир Ставропольского полка товарищ Борисевич. В нее входил отряд Илларионова, китайский батальон Якира и артиллерийская батарея под командованием Рыкова. И Борисевич и Рыков - бывшие полковники царской армии - оказались истинными патриотами, сроднились со своими солдатами и честно служили революции. Этого им не могли простить белогвардейцы.
На ночлег колонна остановилась в станицах, кажется, Мигулинской и Вешенской. Бойцы, утомленные длинными переходами и боями, разместились в хатах и сараях и заснули крепким сном. Ночь прошла тихо, мирно. Утром Борисевича вызвали в станичное правление и показали телеграмму из Москвы о разоружении. Борисевич отдал приказ по колонне сдать все оружие и двигаться дальше на Калач. Но как только бойцы сняли с себя винтовки, гранаты, пулеметы, внезапно выскочившие на конях казачьи сотни стали рубить безоружных красноармейцев. Борисевич, не успевший сдать револьвер, выстрелил в казачьего сотника, но тот снес ему голову шашкой. Такая же участь постигла и Рыкова. Многих наших бойцов порубили казаки, и лишь некоторым удалось спастись.
Так же предательски были убиты командующий отрядом Венедиктов и председатель ревтрибунала Меерсон, которые выехали из Богучара по приглашению казачьего начальства якобы для улаживания каких-то продовольственных дел.
И все же нам удалось сохранить основные силы. Заамурские полки и другие части Тираспольского отряда, шедшие на Богучар, миновали Дон и с оружием пробились к Калачу.
Припоминается еще одна встреча с казаками - мирная и довольно комическая.
Мы получили приглашение на съезд Советов Усть-Хоперского округа в станице Урюпинской. Военный совет выделил делегацию в составе Якира, Гарькавого, Гусарева и Левензона. С делегацией выехал и я.
Мы держались настороже и приняли меры предосторожности. На станции Калач под парами стоял бронепоезд, которым командовала миловидная, но по-военному подтянутая женщина - Марковецкая. Мы договорились, что бронепоезд подойдет к Урюпинской «для психологического воздействия».
В зале окружного Совета нас встретили сдержанно, но вежливо, и лишь старые казаки, с серьгой в одном ухе, поглядывали весьма недружелюбно. Мы делали вид, что ничего не замечаем и приемом очень довольны.
Все дальнейшее походило на театрализованное представление под руководством опытного и хитрого режиссера.
Сначала на возвышение, предназначенное для президиума, поднялись в полном церковном облачении поп с дьяконом и, размахивая кадилом, начали: «Господу богу помолимся!..» Церковная служба длилась минут двадцать. Потом поп произнес «вступительную речь», призвав верующих с уважением относиться к новой власти. Говорил он густым, сочным басом, пересыпал свою речь церковными словечками, но вместе с тем старался произвести на нас впечатление своей лояльностью.
После «вступительной речи» поп запел... «Интернационал». Зал поддержал его. И лишь после этого съезд приступил к работе. Доклад и выступления были посвящены чисто местным казачьим делам, и мы, не теряя зря времени, собрались обратно в Калач.
Накануне дождило, небо заволокло тучами, а сейчас выдался яркий солнечный день, и все мы невольно повеселели. Душевная боль за погибших товарищей немного утихла, молодость брала свое, и, возвращаясь к себе, мы даже шутили и смеялись над процедурой открытия съезда с участием попа. Необычно хмурый и молчаливый, Якир тоже приободрился, смеялся и острил.
- О-хо-хо!.. Литургия с «Интернационалом» - смешнее комедии и не придумаешь. Хитры, черти, хотели задурить нам головы и произвести впечатление: мы, мол, за Советскую власть, - вслух рассуждал Иона Эммануилович. - Надо бы еще гак, - и, подражая басовитому голосу попа, он гнусаво забубнил:
Осенив себя крестным знамением,
Весь мир насилья мы разрушим
До основанья, а затем...
- Из тебя получился бы неплохой поп, - заметил Левензон. - Остается научиться махать кадилом.
- Кадило! - усмехнулся Якир. - Наше кадило - ручная граната.
В начале лета 1918 года бойцы Тираспольского отряда слились в части молодой Красной Армии. Илья Иванович Гарькавый был назначен военруком воронежского губернского военкомата, я - секретарем военкома, других товарищей направили в формировавшиеся дивизии. Иона Якир стал комиссаром Южного участка завесы на линии Поворино - Камышин. Здесь создавался фронт против наглевшей донской контрреволюции.
Китайский батальон пришлось доукомплектовать. Теперь им командовал бывший офицер сербской армии большевик Гойко Павлович. Это было образцовое по тому времени воинское подразделение и по дисциплине и по боеспособности. Любимец Якира - «Васика» чудом спасся от казацкой расправы и стал младшим командиром. По-русски он уже говорил сносно, во всяком случае, мы его понимали. Он много помогал Павловичу, но старался почаще встречаться со своим первым «капитаном» Якиром.
В Воронеже я вместе с двумя товарищами жил в гостинице «Бристоль». До выезда в Поворино Якир часто заходил ко мне. Нас волновало тогда многое: лево-эсеровский мятеж в Москве, борьба с Колчаком и чехословацким корпусом, красновский мятеж на Дону, голодный паек в Воронеже, бесчинства банд и кулацкие восстания...
- Ничего, выстоим! - убежденно говорил Якир. - Выстоим и победим!
Помню, он, как бы отбрасывая прочь все тревоги и заботы, провел ладонью по волосам, расправил плечи и вышел на балкон.
- Смотри, смотри!.. - воскликнул он улыбаясь. Какая-то тетка, подобравши юбки, бежала по мостовой за вагоном конки, который тянула худющая лошаденка.
- Соловьев, останови! - кричала женщина.
Кучер Соловьев, неторопливо помахивая кнутом, «по требованию» остановил свой старый дребезжащий вагончик. Тетка влезла в конку, Соловьев флегматично дернул вожжами, а вслед ему уже несся новый возглас:
- Соловьев, останови!..
Усмешка неожиданно исчезла с лица Якира, он задумался и медленно проговорил:
- И это в век пара и электричества...-После минутной паузы он энергично тряхнул головой и добавил: - Скорее бы справиться с врагами. А нищету одолеем, и выйдет Россия на большую дорогу!
Светлый оптимизм и непоколебимая вера в будущее были характерны для Якира.
...В октябре 1918 года начались боевые действия против донской контрреволюции. Формировались 8-я и 9-я армии. В Воронеже появился П. Е. Княгницкий, наш старый знакомый, назначенный заместителем командующего 9-й армией. Все такой же энергичный, неугомонный, он разыскивал бессарабцев, соратников по Тираспольскому отряду. Ему очень хотелось служить вместе с Якиром.
Но Иону Эммануиловича назначили членом Реввоенсовета 8-й армии. Гарькавого, Левензона, Базарного, Шабалина и меня перевели в штаб 9-й армии.
Весной 1919 года Красная Армия освободила Украину от германских оккупантов; рассеялись потрепанные войска гетмана Скоропадского и «головного атамана» Петлюры. В Одессе началось формирование частей для освобождения Бессарабии. Одновременно подбирался кадр руководящих работников для налаживания советских порядков в Бессарабии. Реввоенсовет Республики прислал в Одессу многих бессарабцев. Из 8-й армии приехала группа командиров и политработников во главе с Якиром, из 9-й армии - Гарькавый, из 13-й - Левензон.