Фихтер быстро угадал в худощавом черноволосом юноше способного химика и охотно помог ему поступить в Базельский университет. Иона не только учился, но и работал химиком в лаборатории и таким образом добывал средства для скромного студенческого существования. Да и дядя Фома кое-когда присылал своему племяннику денежные переводы.
За границей, в частности в Швейцарии, проживало много политических эмигрантов. Были среди них и большевики, и меньшевики, и эсеры, и анархисты... Время от времени Иона Якир попадал в компанию эмигрантов, прислушивался к их спорам, выпрашивал на денек-другой заинтересовавшую его брошюру. Анархисты казались ему крикунами, меньшевики отталкивали своими туманными разглагольствованиями о путях и методах свержения самодержавия в России, и только у большевиков он находил ясные и прямые ответы на многие вопросы, которые уже тогда волновали его. Так что пребывание в Швейцарии помогло Якиру накопить знания в области химии и определить свой дальнейший жизненный путь.
Летом 1914 года мы съехались в Кишинев на летние студенческие каникулы. Вчерашние школьники выглядели уже вполне взрослыми людьми, и наши родственники с удивлением и уважением разглядывали нас: вон какими стали!.. Настоящие женихи!..
А «женихи», обрадованные каникулами, ежедневно встречались то у меня, то у Ионы, то у Лизы Шатенштейн. Мы уже многое повидали, многое поняли и теперь беседовали так, как могут беседовать люди, хорошо знающие и понимающие друг друга с полуслова. Все мы любили книги, декламировали стихи, часами слушали музыку.
А вечерами, когда накалившиеся за день тротуары и пыльные мостовые постепенно остывали и на город спускалась приятная вечерняя прохлада, мы шли гулять, бродили по улицам или усаживались где-нибудь вдалеке от городского шума и праздных зевак и снова делились всем, что наполняло наши молодые сердца. Темы наших задушевных бесед были самые разнообразные - от общественного назначения поэзии и интимной лирики до роли личности в истории, от погромных речей черносотенцев до разногласий между большевиками и меньшевиками.
Позже, не помню точно когда, рядом с нами появилась Сайка - Сарра Лазаревна Ортенберг, ставшая потом подругой и женой Ионы Якира. Веселая, жизнерадостная, остроумная девушка, она полонила сердце Якира и полюбилась всем нам.
Прошло много лет, а я до сих пор с теплым чувством вспоминаю те, ставшие такими далекими, дни нашей дружбы.
И вдруг грянула война. Выезд за границу был закрыт, пришлось продолжать учение в России. Мы с Ионой подались в Харьков. Ионе удалось устроиться в Технологический институт. Жил он на Журавлевке, в одной комнате с двумя уроженцами Кишинева, но дружил со студентами, съехавшимися со всех концов России. Для занятий, собственно, времени оставалось очень мало, так как Иона и я работали на вокзале дежурными по приему беженцев. Война безжалостно гнала на юг с насиженных мест тысячи и тысячи семей. Когда на товарную станцию прибывал очередной эшелон и из теплушек вылезали измученные, изголодавшиеся женщины и старики с детишками, нам стоило невероятных трудов успокоить, помыть и хоть кое-как накормить беженцев.
Мы находились далеко от фронта, но кровавые следы войны видели на каждом шагу. У нас было достаточно поводов, чтобы поразмыслить, понять происходящие события и оценить войну как антинародную, выгодную только капиталистам, и еще раз убедиться в гнилости царского режима. Иона делился своими впечатлениями о прожитом дне, о всем увиденном и услышанном, возмущался бессмысленной кровавой бойней, ругал и немецкого кайзера и русского царя. Иногда он неожиданно умолкал и на лице его появлялось жесткое выражение упрямства и непримиримости.
Позднее я из Харькова уехал, но знаю, что в 1915 году Иона Якир участвовал в студенческой антивоенной демонстрации и только случайно избежал ареста. Из Харькова ему пришлось побыстрее «сматываться», и он переехал в Одессу, где, как военнообязанный, около года проработал токарем по металлу на снарядном заводе. Там молодой токарь связался с подпольной большевистской организацией и выполнял ее поручения: встречал и провожал в условные места связных, разносил листовки, стоял «на часах» во время сходок.
В декабре 1916 года Иона заболел туберкулезом и возвратился в Кишинев. Здесь мы и встретились снова, уже после Февральской революции 1917 года.
В эти дни, когда все вокруг кипело и ликовало, в Кишиневе стали появляться, как грибы после теплого дождя, различные общественно-политические организации. Создан был и так называемый студенческий комитет. Вернувшиеся из Петрограда, Москвы, Харькова и Одессы студенты-бессарабцы собирались в помещении комитета на Александровской улице, 114. Это была пора страстных споров, бурных собраний и горячих речей.
Но очень скоро студенты-бессарабцы размежевались и определили свои политические позиции. Одни примкнули к кадетам, другие - к меньшевикам, третьи - к эсерам. Но самой крепкой, сплоченной и действенной стала группа, всем сердцем принявшая большевистскую платформу. Она и захватила руководство студенческим комитетом. Этому немало содействовал старый солдат Исакий Годунов, член Кишиневского Совета солдатских депутатов. Он часто наведывался к студентам, рассказывал им о страданиях солдат на фронте, приносил большевистские листовки и советовал «браться за дело».
Фактически вожаками молодых большевиков были Иона Якир и его товарищи.
Как быстро в то время взрослела и мужала молодежь! Безусые энтузиасты становились опытными организаторами масс, пропагандистами и агитаторами. А о вожаках и говорить нечего. На гребне революционной волны они поднимались высоко-высоко и, несмотря на свою молодость, выбрав свой путь, уже не сворачивали с него.
Таким был и Иона Якир. Революция захватила его, стала делом его сердца, целью и смыслом существования. Нет, существование - не то слово. Делом всей жизни!.. Что там химия, музыка, стихи... Сейчас нужно было налаживать связи с воинскими частями, привлекать на сторону большевиков трудящихся города, готовиться к вооруженной борьбе за власть Советов. Недосыпая, недоедая, охваченный непередаваемым энтузиазмом и подъемом, Якир с головой ушел в революцию. Он связался с большевистской организацией 5-го Заамурского кавалерийского полка и очень быстро стал среди солдат своим человеком.
Вообще 5-й Заамурский сыграл в жизни Ионы Эммануиловича немаловажную роль. Полк был опорой, вокруг которой формировались и сплачивались новые отряды. Покинутые своими офицерами, заамурцы не разбежались, а превратились в боеспособную воинскую, притом красную, часть. Они поддерживали большевиков, шли за ними, а впоследствии многие из них стали коммунистами. И сам Иона Якир не раз с подчеркнутой гордостью говорил, что свой первый партийный билет он получил в военной организации большевиков-заамурцев.
У Ионы появились новые друзья - Илья Гарькавый, Григорий Котовский, Фишель Левензон, Евгений Венедиктов. Все они участвовали в гражданской войне, прошли славный боевой путь - милые, душевные, золотые, бесстрашные люди, знавшие одну любовь - Революцию, одно счастье - служить своей новой - Советской - Родине.
Вместе с ними начал свой боевой путь и Иона Эммануилович Якир. Весной 1917 года его избрали в Совет солдатских депутатов, и он принял это как высшую награду. Солдаты доверили! Народ доверил! У Ионы словно выросли крылья. Депутат Якир ходил с высоко поднятой головой, в глазах его не угасал блеск возбуждения, и сам он стал похож на бывалого солдата-фронтовика, который наконец-то понял, для чего ему дана в руки винтовка.
Раньше весь военный опыт Ионы ограничивался тем, что он, шаля и дурачась, стрелял из малокалиберной винтовки по случайным мишеням. А теперь уже с настоящей боевой винтовкой в руках этот высокий худощавый парень во главе небольшого отряда в двадцать - тридцать бойцов участвовал в стычках с румынами, защищал окраины Кишинева и даже преследовал противника на реквизированных грузовиках.
Как я уже упоминал, много лет спустя мне удалось прочитать автобиографию моего друга и некоторые документы, характеризующие его быстрый рост как военного и политического работника. Не могу не привести выдержку из одной аттестации, датированной февралем 1923 года. «Энергию и инициативу проявляет. Талантливый командир. Принимает большое участие в советской и партийной жизни. Великолепный администратор. Пользуется большим авторитетом, популярностью... Выдержанный, чуткий и тактичный партиец, товарищ...»