Через три дня, на четвертый день после прибытия делегации в столицу, согласно ранее достигнутых договоренностей, с утра, уральские бояре и боярыня прибыли на аудиенцию к государю. Прием происходил в Большой палате царского дворца. От входа с обеих сторон, вдоль стен стояли крытые красным сукном лавки, на которых при больших приемах сидели разодеты в шелка, парчу, бархат и меха бояре, думные и ближние люди, окольничьи, стольники и прочие приближенные к особе правителя. Но на этом приеме вся эта свита отсутствовала. Присутствовали только знакомцы уральских бояр Алексей Адашев с отцом Сильвестром, да около трона стояли недвижимыми статуями пара рынд в белоснежных шелковых кафтанах, держащих в руках небольшие посеребренные топорики. 'Витязи' от входа прошли по устилавшим пол палаты, восточным, дорогим узорчатым коврам, к широкому, покрытому резьбой, вызолоченному креслу или скорее трону, на котором восседал сам царь Иван Васильевич, одетый в бархатный, обшитый парчою, выдержанный в желтом тоне цветов, богато изукрашенный золотой вышивкой и унизанный множеством золотых блях и драгоценных камней расстегнутом ферязи, из под него выглядывал богато расшитый золотой и серебряной нитью атласный зипун с пристегнутым к нему стоячим ожерельем, из бархата, с атласным подкладом обшитый жемчугом. Под зипуном виднелась тоже желтая шелковая рубаха, под ней виднелись такого же цвета шелковые штаны, заправленные в темно-желтые легкие сафьяновые сапоги. На голове усыпанная жемчугом шапка, желтой парчи, расшитая золотом с опушкой из седого, искрившегося в лучах падающего из окон света, соболя. Руки, с пальцами унизанных перстнями с бриллиантами, яхонтами, смарагдами и другими искрящимися камнями, спокойно лежали на мягких подлокотниках кресла-трона. Царь принял, поклонившихся поясным поклоном, бояр, ласково, даже не нужно было быть гениальным психологом, что бы прочитать на лице правителя его удовлетворение отличным выполнением его распоряжений и удовольствие видеть понравившихся ему бояр со смесью любопытства, чем еще эти нетипичные бояре удивят его. И впрямь, подарки, поднесенные ими смогли удивить московского владетеля. Супницы, чаши, чашки, тарелки, блюда и блюдца, вазы под фрукты, разнообразные салатницы и соусники, лотки под рыбу и мясо, чашки чайные и кофейные с маленькими тарелочками, кофейники и заварочные чайники, сахарницы, сливочники, розетки и многие иные предметы входящие в столовый, кофейный и чайные сервизы, объединенные попаданцами в малый царский сервиз на дюжину персон, все из тончайшего белоснежного фарфора, с такими тонкими стенками, особенно это относилось к кофейным и чайным чашкам, что они просвечивались на солнце. С замысловато изготовленными ручками и расписанными не просто цветочками, а разнообразными, ни разу не повторяющимися миниатюрными пейзажами, с нарисованными золотом на внутренней и внешней сторонах донцев вензелей Ивана IV. Показ, осмотр, пояснение заняли полтора часа. И все эти полтора часа царя бодрила, поднимая настроение мысль, что вот все это великолепие, не привезено из далекого Китая, а сделано, хоть и в далеких от Москвы краях, но входящих в земли Московского царства, руками и умом его подданных. И в конце концов это просто огромная прибыль казне, когда все эта красота пойдет через купцов в заморские земли. И если с приемом этого подарка ни каких проблем не возникло, то передача следующего подарка, парфюмерно-косметического набора для царицы, сперва несколько озадачило Ивана, как передать его супруге и при этом объяснить, показать и пояснить, что для чего и как применяется. Данная задача непосильна любому мужчине во все времена. Но эти заморские бояре предусмотрели и это. По дозволению государя в зал пригласили прибывшую с ними вдовую боярыню Иванцову, которую представили государю и после принятия подарка для государыни, Иван Васильевич милостиво соизволил допустить боярыню до Анастасии, вместе с парфюмерно-косметическим подарком. А оставшиеся мужчины перешли на одну из своих излюбленных тем, обсуждения привезенного уральцами оружия и припасов к нему. Проговорили долго, государь даже не пошел к обедне, перенес обед и отменил прием какого то 'немцина', которому было назначена короткая аудиенция перед обедней. Итогом стало назначение на завтра с самого раннего утра, почти сразу после заутренней, стрельб и приемки привезенных пушек и ружей. На чем царь, пребывая в очень хорошем настроении, и отпустил 'витязей'.
Через час прибывшие в резиденцию бояре развернули кипучую деятельность по организации завтрашнего мероприятия. Уже сегодня нужно было отправить на место не только пушки и ружья с расчетами, охраной и боеприпасами к ним, но так же и плотников для возведения временных помостом, устройства навесов со столами, постройки мишеней-макетов. Поваров и прочих слуг для организации 'полевого' завтрака и обеда для всех присутствующих. Заодно и прорекламировать между московской знатью свои новинки, мельхиоровые 'уральские' столовые приборы. Комплект, которых в виде трех ложек, четырехзубой вилки и столового ножа, привычных попаданцам размеров и видов, планировалось после обеда подарить всем присутствующим на нем. Но так как все эти подготовительные мероприятия были известны заранее и проведена работа по их организации, то вся забота бояр, в основном Граббе, свелась к отданию указаний о проведении той или иной деятельности и подготовка закрутилась. А сами бояре прошли в трапезную, где после проведения гигиенической процедуры, просто помыли с мылом руки и лицо, сев за накрытый стол, приступили к трапезе.
И если бояре вернулись из Кремля в этот же день, то боярыня Вера прислала записочку, что остается ночевать в царском дворце. На завтра заскочила буквально на полчаса, сменила бельё и захватив дополнительно пару коробов косметики с парфюмом, запасное бельё, умчалась обратно в Кремль. Окончательно она вернулась в представительство только через два дня, прекрасно закрепившись на женской половине царского дворца в Московском Кремле. Как и предполагали попаданцы, преподнесенные царице крема, тушь, тени, помады, духи и прочая парфюмерно-косметическая хрень, не только пришлись государыне по вкусу, но и породили массу вопросов, на которые могла ответить только боярыня Иванцова. За те трое суток, проведенных в гостях у царицы, Вера сумела стать не только личным консультантом-косметологом у Анастасии, но и перезнакомилась со всем её окружением из родовитых боярынь, подарив кому фарфоровую баночку крема, кому фарфорово-стеклянную тубу с губной помадой, кому серебряную коробочку со встроенным зеркальце пудры или туши или теней, кому золотого или серебряного стекла малюсенькую бутылочку с духами, кому бутылочки с шампунем или куски пахучего мыла, упакованного в специально раскрашенную бумагу. Аристократки, принявшие подарки с явно выраженным высокомерием, от ни кому не известной худородной боярыни, уже на второй день сменили своё отношение к ней. И не в последнею очередь этому способствовали и переданные подарки, опробованные своими владелицами. Тем более что мужья просветили свои вторые половинки по уральским боярам и их русском происхождении, с указанием 'родственников' из числа самых родовитых родов Московии и Литвы. Сработала тут и легенда о роде самой Вере и её покойного мужа, уже на второй день после приезда делегации, 'ушедшая' со двора резиденции уральского представителя. А к концу дня, особенно когда Вера ознакомила царицу, а заодно и остальную публику, со всем ассортиментом парфюмерии и косметики, объяснив, что для чего и показав как этим пользоваться, у боярынь появились и заискивающие нотки, в надежде получить что-либо ещё из вожделенной 'косметики' и 'парфюма'. Пояснение Веры, что она дарила им лично свои вещи и больше у неё нет, вгоняли женщин в унылее. Но дальнейший рассказ уральской боярыни о том, что она доподлинно знает, что воевода Черный привез целый паузок подобного товара и его можно приобрести на Уральском подворье, вернее в лавке, совсем недавно пристроенной к стене подворья. Правда цена уж очень велика, но и товар того стоит, где еще можно найти такой, повышал им настроение и они, соблюдая очередность, и только после окончания речи царицы или более родовитой, продолжали засыпать Веру вопросами. Результаты которых сказались буквально на следующий день. Выразившийся в буквальном наплыве московской знати со своими вторыми половинками в лавку уральцев, благо она была построенная в основном во дворе усадьбы и выходила в переулок только фасадом с входной дверью, была просторна, даже отведено место, с новомодными мягкими 'уральскими' креслами, в которых уставшие мужья могли дождаться своих вторых половинок, потягивая не плохое вино или мёд или какой-либо безалкогольным напиток. При этом в полголоса, общаясь между собой, в полглаза приглядывая за супругами, чтобы не сильно на много облегчили бы им их калиту. Но все равно прибыл от лавки шла очень и очень великая, какой муж откажет своей дражайшей супруге в приобретении просимого товара, притом, что товар этот быстро вышел в разряд статусных вроде богатых шуб или персидских и туркестанских аргамаков.