Событие двадцатое. Горячий камень
Иванов сгреб снег с валуна, корявым боком вылезшего из земли, завалил его сушняком и запалил огромный костер. Целый день валун вбирал в себя жар. А вечером Иванов смел с него угли, устлал лапником, и получилась горячая печка. Сверху Иванов натянул палатку, и Женя, забравшись в спальный мешок, заснула уютно, как дома.
Ей снился город Новороссийск и идущая с моря зеленоватая зыбь. Дома Женя мечтала о Сибири и чувствовала, что ее место там… А теперь вот, в Сибири, ей почему-то стал сниться Новороссийск. «Это потому, что там тепло», — подумала Женя и проснулась от стужи.
На ресницы намерз иней. На белом полотне палатки плясали алые языки. Это Иванов разогревал новый валун.
— С тобой не пропадешь, — сказала Женя, выбравшись из палатки и видя, что и чай готов, и консервы уже подогреты. — У меня есть печенье, конфеты. Хочешь?
— Погоды бы! — вздохнул Иванов. — Погоды!
Он думал о том, что до Нин еще далеко, а к Новому году нужно во что бы то ни стало проложить к ней дорогу. Потому что до весны, до тех пор, когда лед на болотах растает, на Нию надо завезти очень много грузов и разных материалов, из которых будут строить поселок.
Женя вгляделась в лицо начальника десанта и увидела, что никакой он не сумрачный, — он просто озабоченный и усталый. Он заботится обо всех. А кто хоть раз позаботился о нем? Она вынула из мешка связанный мамой шарфик и накинула на шею командира.
— А тебе идет!
— Спасибо, — сказал Иванов. И улыбнулся.
Событие двадцать первое. В четыре глаза
На четвертый день проснулись ясное утро: все ново, бело и тихо. Синей стеной стоял хребет, сахарно сияя вершиной.
Прибыл вертолет, и начальник десанта пошел к нему, оставляя и снегу глубокий голубой след. Женя поспешила за ним.
Они забрались по лесенке и грузовой салон. Пилот увидел Женю и подмигнул:
— В четыре глаза-то лучше!
Иванову это не понравилось. Он пихнул сапогом дверь в пилотскую кабину, и она со звоном захлопнулась.
Железный пол оглушительно задребезжал и затрясся под ногами. Клубящаяся зелено-белая тайга качнулась в иллюминаторах и побежала под вертолетом.
Но тут пилот снова открыл дверь и поманил Иванова. Сквозь стекла кабины было видно: какой-то человечек бежит по снегу и размахивает руками.
— С твоими ребятками не соскучишься! — крикнул пилот.
— Давай на посадку, Юра!
Вертолет заскользил боком, выправился и сел, ударив в человечка вихрем из-под винта. Человек съежился и закрыл лицо рукавицами.
Спрыгнув в снег, Иванов длинными шагами пошел к нему.
Человек опустил руки, и начальник десанта увидел смеющееся лицо Аллы.
— Здравствуйте, это я, — весело сказала она. — А я пришла вам помочь.
— Что в десанте? — спросил Иванов.
— Даже не поздоровался! — Алла поморщилась и вновь улыбнулась. — В десанте все хорошо, только скучно. Едут и едут куда-то, а дела никакого нет.
Иванов молча повернулся и пошел к вертолету.
Он хмуро сел возле иллюминатора и вынул карту.
Алла толкнула Женю локтем.
— Здравствуй, Женечка!
Женя посмотрела на нее хмурым, как у Иванова, взглядом.
Алла пожала плечами и встала за спиной начальника десанта.
Дорога, которую пробил Васин бульдозер, белой полосой прорезала тайгу. Серая тень вертолета неслась прямо по ней. Затем пошло занесенное снегом болото с редкими кустиками и деревцами. На снегу была видна колея — двойной голубой след. А вскоре показался и сам десант. Васин бульдозер тащил дом. А сзади ехал вездеход. Из трубы домика валил дым и тянулся, как желтая грива. Кто-то высунулся из кабины вездехода и помахал им шапкой.
Женя припала к иллюминатору, шепча про себя приметы местности, чтобы потом не забыть. А Иванов то и дело сверялся с картой.
— Юра, зависай! — зычно скомандовал Иванов. — Выходим на точку.
Вертолет завис над склоном сопки, иссеченной мелкими сосенками. Иванов подкатил к раскрытой двери и сбросил первую базу: две бочки с горючим и одну с продуктами. Они упали в глубокий снег. Иванов стал наносить это место на карту.
Алла, вытянув шею, выглянула из открытых дверей. Морозный вихрь ударил в лицо, ослепил ее и куда-то повлек. Иванов прыгнул, ухватил ее за воротник полушубка и отшвырнул от дверей. Алла ударилась спиной о железный борт и вскрикнула.
— Сидеть! — свирепо закричал Иванов.
Алла испуганно вжалась между бочками.
Через несколько минут, вскинув голову, поджав губы, она пошла в кабину.
— А-а-а! Лесоруб! — подмигнул летчик и жестом показал на кресло второго пилота.