— Все равно он уж не такой! — продолжал захаивать ветер Перфишка. — Он пока оттудова долетит, охладится больше чем вполовину…
— Охладится? — не сдавался Шурка. — Обо что он будет тебе охлаждаться, когда везде жара вон какая? Ветры не охлаждаются, они сами все горячат!
— Он охладился, когда через море шел…
— Те моря тоже жаркие!
И чтобы прекратить вредный для дисциплины спор с упрямым и невежественным человеком, Шурка скомандовал:
— Стой! Смирно! Слушай задание!
За неимением настоящего командирского планшета с картой Шурка достал блокнотик, где карту вчера начертил собственной рукой, и начал туда заглядывать. Бойцы, вытягивая шеи, тоже старались заглянуть, но Шурка им не давал, потому что в своей карте и сам уже успел кое-что позабыть, а они и подавно не поймут, да и непорядок…
— Значит, так… — решил командир. — Сейчас заходим в лес… Маршрут такой… прямо по дороге!.. Двое наблюдают направо, двое — налево, как что заметят подозрительное, докладывают мне, а я отдам дополнительный приказ! Ясно? Вопросы будут?
— А купаться когда пойдем? — тотчас задал вопрос рядовой Дед.
— Купаться уже захотел? — зашипел на него командир. — Не начинали еще, а ему уже купаться понадобилось! Купальщик какой! Мы за этим собирались? Там, может, давно уже лес поджигают, а он раскупываться будет! Значит, один начнет купаться, другой загорать, третий… а патрулировать кому? Значит, по-твоему, пускай всё горит?
— Да, охладиться не мешает… — поддакнул Деду Перфишка.
— Опять охладиться? — заорал командир. — Охлаждальщик какой! То ветер у него охлаждается, то сам захотел! Я дам вот сейчас биноклем по голове!..
Видя, что командир уже не на шутку рассердился, никто больше не решился приставать к нему с пустяками, и он объявил:
— Купание будет, когда большой привал!
— А когда привал? — спросил Роман.
— Скажу, когда! Сначала сосны все обойдем, потом дубнячок, потом опять сосны, потом…
— А потом искупаемся! — воскликнул Дед. — Пошли скорее, чего тянуть!
Отряд быстрым походным шагом затопал по дороге.
— Наблюдайте не только дым или там пожар, но чтобы и транспорта никакого не было. Из транспорта искорки выскакивают, и может воспламениться… — разъяснял приказ Шурка. — Уточняю маршрут! Значит, так… От рыжикового места сворачиваем на Первые пески, потом доходим до лисы… где лису прошлый год видели, а от лисы переходим на Вторые пески, оттуда заворачиваем к шершневому дереву…
— Ой-ой-ой… — ужаснулся кто-то дальности маршрута, а Перфишка сообразил:
— А от шершневого дерева — заворот к реке!
— Там близко водокачка! — подхватил Дед. — Сейчас все туда идут. Там в береге труба оказалась, которая воду засасывает! Раньше ее под водой никто не видал, даже не знали, что она есть, а теперь речка опустилась, полтрубы наружу вылезло: большая, как бочка! Подплывешь, голову туда сунешь, что-нибудь крикнешь, а там так и отзывается! Интересно! Теперь все только туда ходят — свой голос в трубе слушать!..
— Ты лучше вон смотри сильней! — ответил Шурка, хотя ему тоже интересно было трубу посмотреть и свой голос в ней послушать.
— А я что… — начал Перфишка, всмотрелся в лес и воскликнул:
— Вон они! Лови! — И, заорав во все горло: — За мной! Уря-а-а! — побежал с пригорка к поляне, где за кустами что-то мелькало. Личный состав с ревом ринулся за ним. Командир растерялся и тоже побежал со всеми…
Оказалось, что отряд атаковал каких-то маленьких ребятишек, которые с неизвестной целью бродили по песку среди кустов. Но от преждевременного «ура» они испугались и удрали так быстро, что догнать их не удалось.
— Почин есть! — гордился рядовой Перфишка. — Здорово мы их пугнули!
— Будут помнить! — ликовал рядовой Дед.
— Нет ли тут еще каких? — разохотился друг Калиныч.
Командир их охладил:
— Хватит с маленькими связываться! Дело нужно делать!
— Маленькие… — скривил рот Перфишка. — Да эти, если хочешь знать, самые злостные! У них ума нету, так и глядят, чего бы поджечь… От них беспрерывно пожары происходят. Любят все поджигать!..
Чтобы не обижать старательного Перфишку и других тоже, командир объявил:
— Рядовому Перфильеву выносится благодарность… за бдительность!
Перфишка подумал и бодро воскликнул:
— Есть!
Сняв с шеи надоевшую фляжку, Шурка вручил ее Перфишке:
— Назначаю тебя каптенармусом!
Перфишка повесил фляжку через плечо и еще сильнее начал показывать свое усердие, дав подзатыльники Зубану и Головану:
— Чего рты поразевали? Кругом арш!
Но Зубан с Голованом признавали за настоящего командира только Шурку, а его не послушались. Вообще-то каптенармус — мелкий чин, вроде завхоза, и командовать ему не положено…
Лес, жаркий и душный, был пуст. Кроме маленьких отряду повстречались всего только два нарушителя, мотоциклист и старушка, да и те ничего не нарушали.
Мотоциклист медленно ехал по дороге, а когда Шурка спросил, знает ли он, что в лес нельзя заезжать на транспорте, ответил:
— А как же!
Старушка собирала у канавы желтенькие ромашки.
— Бабушка! — предупредил ее Шурка. — Сейчас в лесу запрещается жечь костры, курить…
— Что ты, милый! — воскликнула старушка, обтирая со лба пот. — Каки тут костры! Тут без костров не знаешь куды деться! А курить я сроду не курила!
Расспросив старушку, зачем ей нужны ромашки и от каких болезней они помогают, отряд пошел дальше.
Миновали рыжиковое место, где не только рыжиков, но и никаких поганок не было, хотя они всегда росли, не обращая внимания на погоду; потом начались Первые пески, очень тяжелые для ходьбы по причине их рыхлости и двойной жары: сверху — от солнца и снизу — от раскаленного белого песка; наконец вышли к месту, где когда-то повстречали живую лису, но, конечно, сейчас ее там не было: небось отсиживалась от жары у себя в норе или где-нибудь в сырости и прохладе…
И тут Дед предложил:
— Давайте зайдем к озерку, где карасики? Посмотрим, какое сделалось… Тут два шага всего…
— Давай! Чего там! — потребовал личный состав, и командир не стал возражать, потому что самому хотелось посмотреть, какое стало озерко, где прошлым летом руками наловили почти целое ведерко маленьких карасиков. Теперь, когда даже поселковый пруд обмелел и уменьшился почти наполовину, озерко должно и вовсе усохнуть, так что карасики очутятся как в ловушке.
Отряд спустился в лощину, пробрался сквозь ивняк и вышел к озерку, которого не оказалось совсем: оно высохло! Только много чьих-то засохших мелких следов было на том месте, не то лисьих, не то собачьих…
— Наша лиса орудовала! — решил Шурка. — Вперед нас всех карасиков поела… Ее следы!
— А может, собачьи? — опять затеял спор Перфишка.
— Собачьи круглее! Читал «Спутник следопыта»? Нет? А бормочешь! Там все следы показаны, — осадил его Шурка, и каптенармус Перфишка, не читавший не только «Спутник следопыта», но и почти все другие книжки, смолк. Зато вылез Дед:
— Там подальше, где ольховник, есть еще одно озерко — гораздо глубже! Айда и его обсмотрим! У речки оно….
— У речки? — вышел из себя командир. — Думаешь, не вижу, чего ты замыслил? «У речки»… Ты не доводи меня до зла!
— Ничего я не замыслил… — струсил Дед, понимая, что доводить Шурку до зла опасно. — Озера можно по пути осматривать, что тут плохого?
— Насчет озер есть особые соображения… А пока — шагом марш!
Через Вторые пески, которые были еще длиннее и глубже Первых, отряд брел уже без всякого порядка, растянувшись, как войско Наполеона, отступающее из Москвы. Вид у бойцов был угрюмый и недовольный…
Командир понимал, почему они надулись: чем топать по горячему песку, куда приятней снять проклятые сапоги, которые почему-то ничуть не продувались воздухом, несмотря на дырки, да залезть босыми ногами в прохладное болото, да разлечься там, если, конечно, нет пиявок… А кругом тебя карасики кишат, как в аквариуме… Ведь озеро всё усыхало и усыхало, карасики собрались теперь на маленьком пятачке, — прямо горстями их можно вычерпывать. Лиса свое дело знает: наверно, каждый день является для проведывания — не пора ли приступать к съеданию? Надо бы поспеть вперед нее! А после в одних трусах и босиком можно идти к водокачке, обмыть с себя озерную грязь и заодно взглянуть, какая там труба открылась… И уже собрался было командир Шурка повернуть свой отряд к речке, но вовремя спохватился, переборол себя…