Чуть улыбнулся завкафедры в ответ, но та только гордо вздёрнула подбородок и отвернулась.
«Недовольна, наверное, что ей мини-бикини не привезли, — подумал я, — но это Серёги косяк, я ему говорил бери больше размер, а он всё — пойдёт, пойдёт. Не учёл, что у магистерши проклятий бюст крупнее».
На мой весьма поднаторевший на девчонках взгляд, там был самый что ни на есть пятый размер, а у нас лифчики оказались только четвёртого максимум. Нет, был там один комплектик — на любой размер, собственно там было-то два мелких треугольничка на соски и один такой же внизу, самый срам прикрыть, но такое, не отличающейся кротостью и человеколюбием, тёмной магичке даже Глушаков дарить, то ли постеснялся, то ли побоялся. Может там и образ жены маячил на горизонте, та за такой подарок посторонней даме могла тоже устроить, мало не покажется. В общем, Элеонора осталась без обновки и явно на нас затаила. Во что это выльется конкретно для меня, я ещё не знал, но чувствовал, что скоро узнаю.
— Итак, набор проклятий сельской ведьмы вы осилили, — произнесла магичка, — пришла пора начинать изучать уже серьёзные вещи. Забудьте про проклятия творимые по щелчку пальцев, здесь потребуется большая часть вашего резерва и тянуть вы его будете тончайшей паутиной, медленно, неторопливо, виток за витком. — Она оглядела хищно аудиторию, — Есть проклятья, что требуют несколько суток на воплощение, без сна и отдыха, на пределе сил и возможностей. И ошибка, ваша ошибка, поверьте, вам дорого обойдётся.
С ленцой в голосе, вновь пробежав взглядом по полутора десяткам студенток, с одним студентом, добавила, — Надеюсь, никому не надо рассказывать, что это за проклятья и для чего нужны?
Гробовая тишина была ей ответом, дураков, расписываться в собственной глупости, не нашлось. Массовые проклятья, способные накрывать огромные площади, вот о чем толковала Элеонора. По третий курс включительно мы разучивали множество, но исключительно индивидуального действия, заклятий. Работу с ними, выявление, снятие, разбор по классам и принципам. Но это, как говорится, всё несерьёзно, в лучшем случае возможность отбится от шайки бандитов или противодействовать таким же поражающим одиночную цель проклятьям. А вот дальше уже шло то, что, во многом, делало рубежи Империи неприступными.
Границу на замке держали не только пограничные отряды, но и применяемые во множестве, иногда сплошными многокилометровыми полосами, поля проклятий. И все ведьмы от четвертого курса и выше в обязательном порядке, под чутким надзором инквизиторов из Третьего главного ордена, работали на постановке этих полей.
Проклятья со временем ослабевали, их разряжали животные и различная нелюдь. Иногда что-то нарушало тонкую вязь заклинания, полностью его разрушая. В общем, без работы ведьмы не оставались.
— Да, — с этого курса, помимо общих знаков кафедры и факультета, будете носить ещё вот это, — Элеонора подняла, держа двумя пальцами, тонкий серебристый кружок, слабо блеснувший в солнечном свете пробивающемся из окна. — Это особый амулет позволяющий инквизиции отслеживать ваше местоположение. Носить всегда и везде. Снимать можно только в своей комнате в общежитии. Привыкайте, — произнесла она, услышав чей-то тихий недовольный ропот, — вы теперь ни что иное, как боевой резерв имперской армии, причем резерв стратегический.
Первое занятие было вводный и мы только разбирали классификацию массовых проклятий. Отдельной строкой были упомянуты особо сильные варианты требующие заклинательной пентаграммы с пятью ведьмами в лучах и шестой служащей концентратором объединённой силы. Правда это больше так, на будущее было обозначено. Такие вещи преподают на пятом курсе.
После третьей пары мы направились в столовую. Питаться я предпочитал вместе со всеми, хотя мог и на преподавательский зал позариться, инквизиторское кольцо позволяло. Но как сказал один хороший человек, ближе к народу надо быть, не отрываться от коллектива. Поэтому, поставив на разнос тарелки, привычно лавируя в студенческой толпе, я пошел к облюбованному девчонками столу. Усевшись, традиционно пожелал всем аппетита.
Правда, нормально поесть мне не дали.
Стоило мне зачерпнуть ложкой суп, как прямо перед лицом просвистела чья-то перчатка и плюхнулась прямо в тарелку, расплескав её содержимое по столу и забрызгав меня самого.
Стерев ладонью с лица брызги супа, чувствуя нарастающий в душе гнев, я бросил ложку на стол и стал подниматься, желая увидеть того наглеца, что посмел это сделать. Вот только раздавшиеся сбоку пронзительные голоса, заставили остановиться и прислушаться, тем более оба, вернее обе ведущие диалог на повышенных тонах особы были мне знакомы.