В июле 1942 года Анатолий вместе с другими парашютистами должен был быть заброшен в тыл врага около райцентра Хайники, Гомельской области. Он прыгнул первым, но еще в воздухе его ранили полицейские, заметившие парашютиста. Как только он приземлился, его окружили враги. В одиночку Толе пришлось вести бой с группой гитлеровцев. Он убил и ранил несколько человек, но все же был схвачен. Пронин геройски вел себя на допросах: ничего не выдал, никого не назвал и был зверски замучен фашистами. Он проявил стойкость и мужество, которым позавидовал бы любой взрослый боец, а Толе в это время едва исполнилось семнадцать лет. Подробности его героической гибели стали известны лишь после окончания войны.
Медведев и Стехов принимали в отряд людей, стремившихся влиться в ряды народных мстителей. Их сразу предупреждали о той суровой дисциплине, которой они должны подчиняться. Выпивки, присвоение продуктов или вещей местного населения категорически запрещались и сурово карались - вплоть до расстрела. Все приобретенное организованным путем сдавалось в хозчасть и распределялось затем по усмотрению командования. Оружие военнопленные и "окруженцы" сами должны были добыть в бою. А за утрату его в отряде следовала суровая кара. Даже потеря гранаты, нескольких патронов, любого военного имущества строго наказывалась. К этому следует добавить, что карты и крепкие выражения также считались явлением позорным, а виновных наказывали - они выполняли вне очереди тяжелую работу.
Результаты не замедлили сказаться: новички быстро осваивались с этой крутой дисциплиной, видимо, потому, что командир и комиссар сумели спаять коллектив десантников в такой железный монолит, которому не грозили никакие посторонние влияния. Он был способен подчинить себе и перевоспитать не только отдельных людей, но и целые группы.
Но этот коллектив хотел активно сражаться с фашистскими оккупантами, а Центр главной задачей ставил ведение разведки, не позволяя распыляться на боевые операции. Медведев вспоминал впоследствии:
" - Разведка, разведка и еще раз разведка, - твердил я товарищам и старался отвлечь их внимание от диверсий, от налетов на отдельные группы фашистов, всячески добиваясь того, чтобы люди поняли огромное значение разведывательной работы, столь важной для командования Красной Армии. Ходите, узнавайте, где находятся и какие немецкие части, из кого они состоят, куда направляются. Посещайте деревни, беседуйте с населением, рассказывайте правду о ходе войны. Но избегайте ввязываться в бои, устраивать стычки, рискуя собой.
Легко сказать - не ввязывайтесь в бои, ограничивайтесь разведкой, когда запрещения эти направлены были как раз на самые желанные действия, о которых люди мечтали, к чему стремились".
Да и сама обстановка никак не давала возможности "сидеть тихо": местные жители предупредили медведевских разведчиков, что фашисты заметили отряд, когда он форсировал железную дорогу Киев - Ковель близ разъезда Будки - Сновидовичи, и готовятся к нападению.
Это известие вызвало среди бойцов шумное оживление: все понимали, что теперь не избежать боя. Предоставлялась возможность опередить врага и напасть первыми.
Командовать операцией поручили Пашуну. Ему выделили боевую группу в пятьдесят человек. Большинство не принявших участие в операции горько сетовало.
Медведев на опыте первого боя у станции Толстый Лес не сомневался в том, что его десантники способны разгромить противника, превышающего их численностью втрое. Кроме того, нужно было проверить на деле самостоятельные действия боевой группы в отрыве от основной части отряда и штаба.
Под покровом ночи боевая группа Пашуна приблизилась к разъезду. Неподалеку, на запасном пути, стоял эшелон. Как доложили разведчики, фашисты беспечно спали в нем. Бесшумно подобравшись к вагонам, партизаны внезапно открыли плотный огонь - в дело вступили автоматы, пулеметы, полетели гранаты. Стоявшая у самого эшелона бочка с бензином загорелась от попавшей в нее зажигательной пули. Вскоре загорелись вагоны. К утру гитлеровцы, собиравшиеся напасть на медведевцев, оказались разгромленными. На этот раз партизаны взяли большие трофеи - много автоматов, винтовок, гранат, патронов, разный военный и хозяйственный инвентарь и очень нужные продукты питания, в особенности сахар и сахарин.
3
Отряд двигался в Сарненские леса. На марше случалось всякое. Знакомый уже читателю Валентин Семенов вспоминал:
"Как-то в сумерках отряд подошел к шоссейной дороге. Но шоссе патрулировали танки, задачей которых было перекрыть нам путь на запад. Медведев решил не менять направления и приказал разведчикам Цароеву, Быстрову и мне найти дорогу для отряда по ту сторону шоссе.
Мы выждали в кювете возле шоссе минут пятнадцать, потом переползли на ту сторону. Дорогу на запад нашли быстро. Прошли по ней несколько шагов и вернулись обратно.
- Есть дорога, товарищ командир, - доложил Цароев.
Отряд придвинулся к шоссе почти вплотную. Ездовые цепко держали под уздцы лошадей, следя за тем, чтобы они не храпели. По краям обоза были выставлены засады с противотанковыми гранатами. Два танка прошли мимо нас буквально в нескольких метрах. Когда они скрылись за поворотом, отряд пересек шоссе и свернул на разведанную нами дорогу. Мы прошли по ней метров двадцать и влезли в такое болото, что Медведев приказал немедленно возвратиться на шоссе: другого выхода у нас не было. (Если бы Цароев, Быстров и я прошли по этой дороге несколько десятков шагов, нам бы не пришлось выслушивать упреки командира отряда.)
К счастью, все обошлось благополучно: рядом нашлась настоящая дорога. Пройдя по ней километров тридцать, мы в два часа дня остановились на отдых. На дневке Медведев Цароеву, мне и Быстрову объявил по выговору.
Вечером состоялось комсомольское собрание отряда. Выговор за "разведанную" нами дорогу, считал я, слишком мягкое наказание, и приготовился к худшему. Каково же было мое удивление, когда Дмитрий Николаевич, всегда участвовавший в наших собраниях, после обсуждения различных текущих дел предложил вдруг избрать секретарем комсомольской организации меня... Так я стал комсомольским вожаком отряда".