После этого случая Медведев сменил тактику передвижения: днем только разведка маршрута подвижными группами, по ночам - передвижение отряда на заранее подготовленную базу.
В конце августа отряд обосновался в лесу на северо-востоке Ровенской области, неподалеку от деревни Рудня-Бобровская, километрах в ста двадцати от Ровно.
С первых же дней пребывания на базе медведевцы приступили к активным боевым и разведывательным действиям.
Группа десантников во главе с Пашуном во время разгрома фольварка "Алябин", присвоенного начальником гестапо города Сарны, захватила управляющего имением немца Рихтера и некоего Немовича, оказавшегося "...украинским националистом и одновременно гитлеровским шпионом-профессионалом. Окончив в Германии, куда он бежал после воссоединения Западной Украины в 1939 г., гестаповскую школу, он еще до войны вел подрывную деятельность на Украине. Когда пришли оккупанты, Немович под видом украинского учителя разъезжал по деревням, выведывал у своих друзей-националистов, где живут советские активисты и предавал их гестапо. Немович знал многих других подобных ему предателей, которые учились с ним в гестаповской школе. Поэтому мы не стали его расстреливать, а решили отправить в Москву", - писал Медведев.
Медведев не любил размещать базы в деревнях. И не только потому, что в деревне было легко определить численность отряда: среди местного населения было много больных тифом и дизентерией, а партизанам болеть не полагалось. После строительства лагеря, состоявшего из шалашей, которые медведевцы на северный манер называли "чумами", по всем направлениям пошли разведчики - в Сарны, Клесов, Рокитное, Березно, Виры и многие другие села, деревни, хутора. Их донесения еще раз подтвердили мысль Медведева, высказанную им еще на Брянщине, о том, что каждый советский человек, оставшийся на оккупированной территории, - потенциальный разведчик. Так, в селе Галузин, Рафаловского района, с осени 1941 года действовала подпольная комсомольская организация, которую возглавлял Антон Иванович Шмигельский. Позже несколько десятков комсомольцев этой организации были направлены в различные отряды. А немолодой уже представитель местной интеллигенции, белорус по национальности, Константин Ефимович Довгер, встретившись однажды с разведчиками отряда, сам предложил свои услуги и вскоре был послан на задание в Ровно.
Еще до революции Довгер окончил Лесной институт в Петербурге, приехал на Волынь и всю жизнь проработал в Клесовском лесничестве. В отряд он вернулся с планом города, на котором очень точно были нанесены здания, где расположились важные военно-административные учреждения: рейхскомиссариат, резиденция Коха, тыловые штабы, гестапо, здание суда, жандармерия, казармы отдельных воинских частей и т. д.
Неоценимую услугу оказал отряду Константин Ефимович... Его, наряду с другими лесничими, вызывали к себе жандармские офицеры, приезжавшие во главе карательных экспедиций. На вопрос, есть ли в его лесном квадрате партизаны, он отвечал, что нет, и направлял гитлеровцев туда, откуда отряд уже ушел. Каратели окружали партизанский лагерь... давно оставленный. Но точность информации у них не вызывала сомнений, ибо брошенные шалаши и следы от костров они все же находили. И Довгеру верили.
Вскоре партизанам стала помогать и старшая дочь Константина Ефимовича Валя, которой шел в то время восемнадцатый год. Она доставала очень ценные сведения о передвижении воинских эшелонов через Сарны - крупный железнодорожный узел.
Беспрерывно поступали разведданные и из других источников. Комиссар Стехов записывал в своем дневнике:
"На рассвете явился Пашун. Он виделся с людьми, которые были в Ровно, Сарнах, Рокитное, Березно. В Ровно обосновался штаб Восточного фронта. Все гражданские учреждения переселены. По ж. д. идет очень много составов с запада на восток с танками и другим вооружением. В Ровно много грузовых машин, стоят прямо на улицах. На аэродроме появились самолеты. Много войск. Режим в городе не особенно строгий.
В Березно и Рокитное должны прибыть карательные отряды, которые собираются напасть на партизан с двух сторон. Шашков сообщает, что в Березно гражданских не впускают и не выпускают из города. Там идут беспрерывные массовые акции - расстреливают всех недовольных оккупационным режимом и мало-мальски подозреваемых в связи с партизанами".
Из этого огромного вороха многообразных и нередко противоречивых сведений Медведев умел отбирать самые важные, анализировать, обобщать их и передавать в Москву лишь то, что было безусловно необходимо знать командованию Красной Армии. В столицу летели радиограммы, радисты едва успевали отстукивать их.
Командир лично инструктировал каждого разведчика. Николай Гнидюк вспоминает:
"Первая встреча с Медведевым у меня произошла на следующий день после прилета в отряд. Нас, новичков, по одному вызывали в штаб. В первое мгновение Медведев показался мне сухим и официальным. Но вскоре я понял, что за внешней сухостью кроется тонкое знание человеческой психологии, умение быстро подыскивать необходимый ключ к сердцу собеседника, вызывать расположение к себе.
Запомнилась его первая фраза:
- Ну, как там Пенза? Тоскует дивчина по гарным очам твоим?
Признаться, я не ожидал такого обращения от человека, который вначале показался мне строгим и хмурым.
Медведев улыбнулся. По-товарищески, словно мы давно уже знакомы, взял за плечи и повел к поваленной сосне.
- Присаживайся, - сказал, - потолкуем о житье-бытье. Рассказывай, как устроился, как ребята? Отдохнул хорошо?
И от этой непринужденности, от этого простого обращения с подчиненным мне стало как-то особенно хорошо. Захотелось открыть человеку душу. Я рассказал о себе, о том, как застала меня, помощника машиниста паровоза, война в Ковеле, как эвакуировались в Пензу, как добивался отправки на фронт и как готовился в Москве к разведывательной работе.
Медведев внимательно слушал, не перебивал. Потом сказал:
- Знаешь, я тебя таким именно и представлял.
- Значит, вам было все известно обо мне?
- И о тебе, и о других ребятах, с которыми ты прилетел.
Спустя некоторое время я узнал, что, еще в Москве, Дмитрий Николаевич знакомился с документами кандидатов в будущие разведчики. Нужно было обладать огромным опытом знания людей и тонким чутьем, чтобы суметь, не видевшись с человеком, безошибочно сделать выбор.