Московское царство. Северная пустошь. Слобода Каушта. Беседа бояр Черного и Росина с обитателями слободы, из бывших 'непонятных' иноземцев государева человека Семена Зализы. Февраль по новому стилю 1562 года РХ.
Группа всадников, идущих наметом о триконь, направлялась в сторону Северной Пустоши, до слободы Каушта, к одноклубникам Росина. К середине февраля путешественники достигли своей цели- Кауштин Луг.
За прошедшее время луг разительно переменился. На ранее пустом пространстве, с торчавшими кое-где редкими кустами, вырос большой, для данного места и времени, поселок, но к сожалению до сих пор даже не обнесенный плохоньким частоколом. Центральное место, можно сказать 'исторический центр', откуда пошло поселения, занимали три высоких, деревянных, составленных вместе буквой 'П' дома и стоящая почти рядом с ними, с открытой стороны буквы, рубленная часовенка. Вокруг виднелись засыпанные крыши пары десятков на высоких подклетях, длинных домов. Окна этих домов, и домов 'исторического центра' с часовней, сверкали на солнце стеклами в оконных переплетах. На берегу закованной в лед Суйде, расположилось высокое и широкое строение, блестящее стеклянными окнами, нависающее над ледяным панцирем реки одним торцом, покоящемся на вбитые в речное дно дубовых сваях. Сквозь небольшое отверстие пола здания, был виден, меж больших кусков наледи, постоянно скользящий широкий ремень из технического кенгута. Над крышей высилась каменная труба, из которой постоянно валил дым. Далее на речном берегу, вниз по течению, стоял длинный сарай, с лесопилкой внутри, с приводом от водяного колеса, по зимней поре не работающей. Метров через тридцать, по течению, виднелся причал, шириной около двух метров, далеко выступавший в русло реки. Около него, на берегу, возвышалась, укутанная снегом, вытянутая на берег лодья, с небольшими наметенными сугробами снега, на закрывающей верх судна парусине. Не вдалеке от первого на реке здания, уже в самом селении, стояла островерхая ветряная мельница, медленно махавшая крыльями. Далее, за ней, еще глубже в поселке, виднейся вытоптанный четырехугольник загона для скота, огороженного, прикрепленными к вкопанным в землю столбам тремя рядами жердей. За которыми топтались стадо коров с телятами, пара быков и отара овец. Там и сям, по ближе к жилым домам, виднелись холмики снега, скрывавшие крыши щелястых сараев, в щели которых, если заглянуть в них, виднелись поленницы колотых дров. А между лесопилкой и пристанью, высилась огромная обычная снеговая горка для катания детей, ледяной язык которой заканчивался чуть ли не на противоположном берегу Суйде. Между зданиями темнели черточки тропинок и жирные линии дорог, пара из которых выходила из селения. Первая терялась, нырнув в стоящий в полусотне метров ельник, из которого начали выскакивать на открытое место всадники. Вторая, немного изогнувшись, уходила на противоположный край огромного луга, видимо к другому поселению, судя по поднимающейся паре столбов дыма из печей, от темнеющих пятен снега. Между строениями передвигались темные силуэты людей. Увидевшие всадников люди, не сильно то и взволновались, продолжая заниматься своим делом. Всадники, порядка полутора сотен клинков, растянувшись от опушки до первых строений слободы Каушты, не проявляли ни какой агрессии, тихо, мирно продолжали втягиваться на улицы поселка, явно направлялась к стоявшим буквой 'П', трем домам 'исторического центра'.
Около домов кавалькаду встретил, оставшийся за старшего у 'шатунов' Игорь Картышев, узнавший среди подъезжавших всадников своего бывшего председателя клуба Константина Росина. Приветствия, обнимания одноклубников состоялись на улице. Знакомство с прибывшим вместе с Росиным боярином, прошло уже в горнице одного из домов. Сказать, что Игорь был удивлен, ни чего не сказать. Он был поражен фактов нежданного выныривания из глубины Руси 'привета' от покинутого мира. В связи с прибытием гостей, протрубили общий сбор для всех попаданцах, которые и собрались в течение часа в горнице, где их ожидали Картышев с Росиным и Черным. Сопровождение бояр тоже не забыли, определили на постой в соседний дом.
После предсказуемого удивления собравшихся хозяев о перипетиях 'витязей' и иных пропавших с ними фестивальщиков, бани, ужина, состоялся планируемый разговор. На правах хозяина беседу начал Картышев:
- Про наши мытарства Вам Мечеслав Владимирович, Константин наверное уже поведал. - И дождавшись утвердительного кивка Черного, продолжил. - Так мы бы хотели теперь послушать про Ваши дела.