Обычная тактика действий московских войск в небольших кампаниях была элементарно проста: армия делилась на три не равновеликих полка (большой, левой и правой руки) плюс, если имелся, артиллерийский 'наряд'. Однако с этого похода начались перемены в управлении и организации армии Московского царства. Даже присутствие самого царя в армии говорило о его неординарности. А уж изменение построения армии, разделения войска вместо обычной тройки полков, на восемь полков, проведенной ещё в Великих Луках, из которых армия выходивших в следующем порядке: ертоул полк - передовой полк - полк правой руки - большой полк - государев полк - полк левой руки - сторожевой полк- резервный полк, в который полностью вошла вся десятитысячная первая стрелковая дивизия 'витязей', со дополнительными средствами усиления под командой уральского воеводы боярина Черного и отдельно выделенный наряд осадной артиллерии. Тогда, как даже под Казанью, в 1552 году бились только семь полков: государев- большой- правой руки-левой руки-передовой-сторожевой-ертоул. Марш войска, так же был организован превосходно. Ни каких заторов, ни каких отставших воинских отрядов или наоборот пошедших ранее запланированного времени. Из всего семидесяти пяти тысячного войска, наибольшую сложность представляла организация движения двадцати тысячной посошной рати. Вот с ними московским воеводам не удалось найти для этой задачи приемлемого решения. В походе посошанам предназначалась роль вспомогательного войска: на их долю выпало заниматься инженерными работами, таскать на себе пушки, порох и прочие припасы, выполнять обязанности по лагерю и по обозу. Они же должны были принести к месту осады несколько тысяч мешков с землей и песком для заполнения туров, не возиться же с мерзлой землей, ковыряя её лопатами.
Но организовать это громадное, слабоуправляемое и тяжко нагруженное скопище посошан в что-то управляемое, было чрезвычайно трудно. Хотя существенная часть посоха была объединена в полковые коши - отряды, переносившие лагерные и прочие принадлежности и припасы, числившиеся за отдельными полками. Командование армии 'приговорило' каждому кошу следовать за своим полком. Но отнюдь не все громоздкое кошевое хозяйство поспевало за воинскими людьми. Всевозможные 'накладки' у посошан начались с первого дня выхода из Великих Лук: многие посошане трех шедших впереди полков не успели выйти раньше и образовали 'в острожных воротах затор велик'. Далее вся эта толпа мужиков так и шествовала между большим и государевым полками, а также вместе с государевым полком, вклинившись в его колону, страшно затрудняя движение. Командованию приходилось каждый день высылать 'голов для заторов'. При том, что дело ещё было осложнено царской 'заповедью'- в целях сохранения внезапности за литовским рубежом никого не отпускать 'ни на какую добычу', в том числе и на фуражировку, и запасы везти с собой. Таким образом, отряды несостоявшихся фуражиров нисколько не уменьшали мощный поток служивых людей и посошан. Во всем этом бедламе отличился обозный воевода князь Вяземский, который несмотря на систематические заторы и неразбериху создаваемую мужиками из посошной рати, сумел довести войско, а главное артиллерию и обозы до конечной точки не растеряв их и не сорвав графика движения.
Хотя и сторожились московские рати, однако в Полоцке вскоре узнали о приближении противника. Еще на подходе, движения армии московитов, перестал быть секретом для полочан. Вначале вести об армии противника, принесли жители местности, по которой двигались государевы полки, потом за армией установили и вели наблюдение лазутчиками и дозорщиками. Помимо того, по дороге к Полоцку из русского войска бежал и перекинулся на сторону неприятеля окольничий Богдан Микитич Хлызнев-Колычев, сообщивший о движении московской силы, о чём было сообщено великому гетману литовскому Николаю Радзивиллу (Рыжему).
Сам великий князь Сигизмунд II Август в то время находился в Польше на сейме в Пётрокове. До круля вести дошли слишком поздно, он и узнал о полоцких событиях уже после падения Полоцка, когда ни чего, для спасения города предпринять было нельзя.
- Да и что я мог сделать. -рассуждал сам с собой Сигизмунд. -Денег в казне что Королевства Польского, что Великого княжества Литовского и так то как всегда было не густо. А тут уже который год наводняющие территорию Литвы фальшивые гроши княжества. В Польше они если и попадают то немного. А в княжестве, как черт их родит. Из забираешь, забираешь у купцов с холопами, досталось с конфискацией фальшивок и литовской шляхте, а они как будто сами родятся. Чтобы не делал, все Сигизмунд виноват. Изымаешь, наше серебро себе гребешь, не трогаешь фальшаки, опять не угодил, ни чего не делаешь, видимо сам на этом руки греет. Вот и нет в княжеской казне ни гроша. Взять из королевской казны, так паны польские хай поднимут и не дадут разрешения на использования казны Польского королевства для нужд ВКЛ. Да тут ещё этот скандал, с варшавскими евреями, являющихся 'банкирами' ряда польских магнатов, которых, и не безосновательно, обвинили в наводнении княжества фальшивыми литовскими грошами. Поймали парочку их помощников, то же из жидов, когда они ввозили на территорию ВКЛ по возу поддельных медных монет. Видимо не зря появились фальшивые монеты только ВКЛ и на его территории. Замешаны жиды, ой замешаны. Вот и разгорелся сыр-бор. Все припомнили друг другу паны обеих частей его государства. Разругались так, что чуть ли до смертного боя не дошло, чуть-чуть развели и немного утихомирили. Вот и пришлось сидеть и ждать, чем обернется поход московитов. Эти паны на своём сейме, только тогда начали как-то шевелится когда царь Иван взял набегом Вильно и захватил Витебск. Но все равно они и он сам безнадежно опоздали. Если столицу, хоть и полностью сожженную и разрушенную они смогли занять, после того как её безнаказанно покинули московиты, то Полоцк и Витебск так и остались под московским царем. И все эта проклятая нехватка денег и расползшиеся фальшивые медяки. Отправил письма к Радзивиллю (Рыжему) и что? Ведь даже великий гетман литовский Радзивилл не успел собрать достаточного войска, в казне не было денег, а те что были, серебряные гроши, ни кто не хотел брать, опасаясь нарваться на фальшивки. Золота коронного гетмана литовского и второго гетмана, польного гетмана литовского Григория Ходкевича, хватило только на двадцать сотен пехоты из наемных литовских солдат и четыре сотни конных поляков. И что с таким силами они могли сделать против почти ста тысячной рати московитов?