- Пан Зиновьевич, нашему пану совсем худо, в жару мечется. Медикус говорить надо срочно в тепло нести.
-Так несите.- дал команду Федор.
Стоящая наготове четверка диверсантов, ловко занесла, заблаговременно снятого с седла своего товарища, изображавшего в соответствующей одежде заболевшего пана. Кроме пятерки в барбакан, к воротам проникли еще трое спецназовцев. Изображавший старшего, игравший роль врача и третий под видом слуги, несущего вещи и оружие господина. Комендант даже посторонился, пропуская слуг с заболевшим 'собратом шляхтичем' в калитку. Да и что может сделать эта небольшая кучка людей в крепости, хоть и не набитой войсками, однако, имеющей достаточное количество воинов для отражения нападения. Пан Ян Ходкевич сумел поднять окрестных шляхтичей в ополчения, и даже часть из них успела прийти в Горный замок. Но эти четыре пары бойцов сумели многое. Щелчки малых трубчатых пружинных арбалетов, глухие удары небольших металлических стрелок, негромкое чмоканье входящих в мягкое человеческое тело метательных звездочек и ножей, иногда стоны жертв, быстро прекращающиеся. Пять минут и оба этажа барбакана зачинены от противника. Пара охранников коменданта, получив стальное лезвие в почки, мягко осели и были оттащены к стене, чтобы не мешали проезду. Сам пан Ходкевич так же лежал на земле, получив по голове кистенем. Ворота распахнулись, и всадники въехали на замковой двор, растеклись по нему, беря под конторой дворовые постройки замка. В это время, их спешившиеся товарищи захватывали стену и башни замка, а с наружи, от замковых ворот в небо ушли две ракеты, красного и зеленого цвета. И под горой, в городе началось. Однако тихо захватить замок не удалось, да ни кто и не планировал. Вход в замковую цитадель оказался заперт изнутри, а из бойниц цитадели грохнул один, второй мушкетные выстрелы. Вот тут-то и пригодились 'единороги'. Залп восьми фунтовой батареи, мигом снятой расчетами с передков и выставленной на позиции, вынес и саму дверь, и начавшуюся вырастать за ней баррикаду из мебели и иных подручных предметов, да и часть самих самых невезучих строителей. Под прикрытием пуль товарищей, сотня стрельцов споро вбежала в открытый проем двери и пошли чистить цитадель от врагов. Через час Верхний замок полностью была под контролем русских. А еще через три часа перешел под власть Московского царя, хотя и временную, и Нижний замок, а с ним и вся столица Литвы,
Потом двое суток на грабеж и разрушение города. На утро четвертого дня, с момента начала штурма, из ворот разграбленного и разрушенного стольного града ВКЛ вышел огромный обоз, в сопровождении большой колоны пленников и направился под охраной всадников в полной броне, на северо-восток, по дороге, приводящей в конце в приделы Московского царства. Оставив за спиной взрывающийся с разгорающимися пожарами большой город.
К началу апреля, днем уже прилично развозило дороги, увеличившийся обоз, со ставшей большей колонной измученных пленников, прибыл в брошенный лагерь первой стрелковой дивизии у Великих Лук, где и встал на длительный отдых. Путь от Вильно до Великих Лук был не легок. Но и потерь больших, ни в личном составе, ни в добыче уральцы не понесли. Нет, были и умершие, и убиты, и бежавшие, и даже отбитые налетевшими литовскими всадникам. Но и отбитые возы и потери в полоне с лихвой возмещались из попавшихся на пути селений, жители которых присоединились к обозу как сами с семьями, так и имуществом. Притом, что немалая часть крестьян шла почти по своей воле, когда узнавали, кто их полоний и куда их в конце пути приведу. Слухи о 'земле обетованной для крестьян в землях московского царя на его далекой украине над рекой Яик-Урал', достигли и этих мест и будоражили умы подневольных землепашцев. Так, что людей 'витязям' придется вести к себе, почти пятнадцать тысяч человек. Отдав в царскую казну почти весь оставшийся дуван, за вычетом обычной доли участникам похода. Что и произошло в конце мая, когда людей начали вывозить водой с их личными вещами на Урал, а скот и большую часть остальных трофеев передали по описи царским подьячим, прибывших в Великие Луки для приема добычи. В том числе передали им и прихваченного из Вильно Яна Ходкевича, не гореть же ему живьем в замке, хотя и из Хоткевичей, но вроде тоже на людей похож. Такая персона и для царского плена сгодится. Пусть им московские бояре занимаются. Забегая вперед, бояре и занялись судьбой пленника. Да так, что уже в сентябре, он первым был опушен из плена и уехал из Москвы с литовским посольством, да еще и обласканный Иваном IV, с царскими подарками, большой цены хрустального кубка да вазы фарфоровой, да с надписями кому и за что, кто подарил.