— Ладно! — прерывает министр. — Свои дроби вы оставьте при себе. Вы лучше прямо скажите, можно ли сделать так, чтобы все стало законно?
— Можно! Надо восстановить Юсупова в прежней должности.
— Ну, знаете, — хмурится министр, — восстановить я могу и сам. Не для того мы держим юрисконсульта. Идите и подумайте!
В. С. Коньков уходит, но думать ему особенно не над чем. Законы ведь специально так составлены, чтобы нарушитель не нашел в них никаких лазеек. А тем временем Юсупов обращается к прокурору Ашхабада, который в полном соответствии с правом опротестовывает приказ треста и требует его отмены.
В министерстве по этому поводу происходит легкая паника. С одной стороны, больно уж не хочется отступать, а с другой, — прокурор это вам не юрисконсульт. Опять вызывают Конькова.
— Как же это, — говорят, — вам не стыдно? Какой же вы квалифицированный юрист, если прокурор запросто обходит вас на повороте?
— Да ничего он не обходит! И будь я на его месте...
— Пока что вы на нашем месте. А ведете себя, как прокурор. По-вашему, уже и бракодела нельзя уволить?
— Отчего же, можно. Но только на законном основании. Иначе он никакой не бракодел. Согласно статье тринадцать...
— Послушайте, при чем здесь статьи? Скажите прямо, беретесь ли вы обеспечить законность увольнения Юсупова? Да или нет?
— Нет.
— Гм... Для «нет» у нас есть отдел снабжения. Вы нам нужны для «да».
Но «да» получиться уже не могло. Вслед за прокурором Юсупова поддержал народный суд Советского района. Пришлось руководителям треста, смирив гордыню, подписать приказ о восстановлении.
— Мда... — задумчиво сказали Конькову в министерстве. — А вот как вы полагаете: юрисконсульта, например, уволить можно?
— Конечно.
— Ну, например, за проигрыш служебного дела?
— Смотря какого. Если юрист не допустил никакой, оплошности при подготовке документов и действовал в соответствии с законом, тогда нельзя.
— А за необеспечение нужного увольнения?
— Тоже незаконно.
— А за допущение прокурорского вмешательства?
— Что вы!..
— Ну, а, скажем, если мы ликвидируем должность юрисконсульта по совместительству? И введем другого, штатного? С целью, так сказать, повышения уровня юридической службы?
— Вот это уже вполне законно.
— Спасибо, дорогой! Сразу видно квалифицированного специалиста!
А вскоре в юридическую консультацию Советского района пришло письмо от самого министра. В письме сообщалось, что работа по совместительству министерство не устраивает, что вводится новая, целая ставка,. на которую будет зачислен юрист. Не В. С. Коньков, конечно, а другой.
И теперь вы сами убедились, что к мнению юриста некоторые товарищи относятся с высоким уважением и быстро усваивают полученные уроки. И поэтому мы можем прямо сказать, что Коньков не зря работал в министерстве старшим юрисконсультом несколько лет: его увольнение было произведено безукоризненно.
С ВИДОМ НА МОРЕ
Еще не выпали первые снега, еще трепещет последний лист, еще неясно, изберут ли снова председателем месткома доброжелательно настроенного к вам Афанасия Никитича, а с ваших уст сам собою слетает вопрос:
— Ну, а теперь куда?
Вряд ли есть необходимость уточнять, что речь идет об отпуске. О предстоящем отпуске, до которого еще далеко, но подумать о нем уже пора. Ибо каждому из нас хочется достичь той блаженной гармонии, когда отпуск, с одной стороны, развлекает, с другой — заряжает, с третьей — морально обогащает и, с четвертой, — материально не разоряет.
Сотни случайностей подстерегают ваш отпуск за каждым календарным поворотом. Да, прекрасен «бархатный сезон». Но если вы пожелали уехать в сентябре, надо: а) чтобы Упырьев согласился отдыхать в августе; б) чтобы Капитолина Францевна согласилась уйти на пенсию не раньше конца года; в) чтобы завод, где работает жена, выполнил полугодовую программу, иначе не отпустят; г) чтобы теща вернулась из Кинешмы и согласилась взять на временное содержание остающегося беспризорным щегла.
Ну и, конечно, самое главное — раздобыть путевки. Можно бы отправиться и так, дикарем, но сразу вспоминается комнатенка с тремя провисшими раскладушками, очереди в кафе, вечерний чай с хозяйкиного примуса... И гнетущая любознательность этой владелицы-огородницы:
— Шлепанцы-то у тебя небось сорок пятого размера?
— Сорок четвертого.
— Один бес! То-то, гляжу, у меня грядки по краям повытоптаны.
— Что ж мне, по воздуху летать?
— Летать-то у тебя не получится, не орел, — укоризненно бормочет алчная бабка. — А вот был у меня один жилец хороший: сам кандидат наук, а нога мальчиковая!.. И ходил между грядок по струночке...
Бр-р-р!.. До сих пор вспоминать тошно! А путевку сдал, поселился в палате, где море во все окно, — и блаженствуй! Не на птичьих полуорлиных правах, а как юридическое лицо.
Но вот настает август, и все счастливо утрясается: с Упырьевым и Капитолиной Францевной, с заводом и щеглом. А на руках прекрасная глянцевая путевка с фотографическим видом на море. Вверху крупно: «Дивноморье». Внизу мелко — «90 руб.».
Ах, «Дивноморье», «Дивноморье»!.. Но прежде чем повести разговор об этом доме отдыха, расположенном около города Геленджика Краснодарского края, автор считает необходимым сделать одну совершенно обязательную оговорку. Автор лично знает несколько человек, прекрасно отдохнувших в этом году в санаториях и пансионатах, в домах отдыха и на туристских теплоходах. «Нам в этом году повезло!» — восторженно говорят они, открывая традиционный осенний сезон демонстрации любительских фильмов, цветных «слайдов» и чернобелых фотокарточек. Естественно, круг счастливцев не ограничивается знакомыми автора, их несравненно больше.
Однако, радуясь отличному отдыху знакомых и незнакомых сограждан, автор обращает внимание на то, что «нам в этом году повезло!» — не случайная фраза. Она отражает довольно точно то объективное положение, при котором мало заплатить энную сумму за путевку — надо еще быть любимцем фортуны.
Ибо сама по себе путевка, даже при отличной погоде, увы, далеко не всегда гарантирует полноценный отдых. Она не столько гарантия, сколько возможность, соппряженная с риском. После того как человек оплатил путевку, его быт на отдыхе, его питание, отношение к нему обслуживающего персонала во многом напоминают личные вещи, оставленные в палате, — за сохранность их администрация ответственности не несет.
Ленинградка Нина Васильевна Тихонова, приобретая путевку в «Дивноморье», даже не подозревала, на какой риск она идет. Ей казалось, что обещанные путевкой «усиленное питание» и «двухместные палаты» — залог полноценного отдыха.
«Полноценный отдых» начался с первой минуты. С того, что Тихонову отказались принять. На том основании, что «мы в Ленинград путевки не продавали».
— Что ж, я сама эту путевку напечатала? Или украла?
— Не острите, вы не дома!
— Что же мне теперь делать?
— Что хотите!..
Лишь слезами удалось умолить администрацию, чтобы пустили (с путевкой на руках!) переночевать. Наутро — серия междугородных переговоров (пять рублей из кармана — долой!). Под давлением неопровержимых фактов администрация... нет, не признала свою ошибку... нет, не извинилась... Н. В. Тихоновой просто разрешили поселиться в «Дивноморье». Так сказать, простили.
Но весь дальнейший отдых проходил под знаком первого дня.
Как и обещалось, Тихонову разместили в двухместной комнате, но там жили еще трое (молодая супружеская чета плюс посторонняя дама, страдавшая бессонницей), Тихонову обеспечили обещанным питанием, но такой потрясающей безвкусности, будто шеф-повар объявил отдыхающим священную войну — газават. К тому же в погоне за планом дирекция одновременно кормила «неорганизованных отдыхающих», отчего в столовой было оживленно и тепло, как в летнем автобусе в час «пик». Ну, и разные там мелочи: душ не работает, белье не меняют, комнаты не прибирают...