Мыслимо ли подобное отношение к нормальным квартиросъемщикам? Безусловно, нет. Квартиросъемщик будет трясти своими квитанциями до тех пор, пока не найдет управы на самоуправца. А «частник», который не только в тех же размерах оплатил газовое обслуживание, но и построил на свои средства газопровод, жаловаться не смеет. Очень может статься, что с ним просто не будут разговаривать.
Так, например, как не разговаривают в Новосибирске с владельцами домов в районе улицы Бакинской. Этот район снабжается водой из водопроводной ветки, которую жители построили двадцать лет назад своими силами и на свои средства. И уже двадцать лет они умоляют водопроводное начальство безвозмездно принять ее на свой баланс, а с них получать обычную плату за водоснабжение. Но лишь молчание им ответом. В любой миг может случиться авария, но никто из должностных лиц пальцем не пошевелит. И когда в доме новосибирца Махонько прорвало трубу, руководители водосети № 2 умыли руки: «Вы частники — к частникам и обращайтесь».
И ничего не поделаешь — приходится обращаться. Приходится навещать винный отдел, а потом, выставив из кармана зеленое горлышко, ловить спасителя «на живца».
Но есть случаи, когда даже всесильный шабашник бессилен. Можно сколько угодно прохаживаться по людным улицам, поигрывая не одной бутылкой, а целым ящиком, — все равно ничто не поможет решить телефонный вопрос. Самое обидное то, что тут не видно никакого просвета, ни даже отдаленной перспективы. В Краснодаре, например, даже заявление от «частников» не принимают. Как, впрочем, и в Новосибирске...
Кстати, о Краснодаре. Служили, как поется, два друга в Н-ском полку. Отслужив, сколько положено, вышли в отставку и приехали в Краснодар. Майор пошел в горсовет и твердо потребовал выделения ему причитающейся квартиры. Подполковник пошел в горсовет и робко попросил выделить под застройку шесть голых соток.
«Пой песню, пой...» Местные власти, как порою бывает, замешкались с выдачей квартиры майору, и он отправился за свои кровные в столицу, добиваясь исполнения законных прав. А подполковник — тоже, понятно, за свои, за кровные — поднял дом.
«Один из них вытер слезу рукавом...» Надеюсь, вы уже догадались, что им оказался подполковник? Уже давно друг его, майор, жил в благоустроенной квартире с ванной и телефоном, когда плодоносящие деревья старшего по званию были лихо срезаны бульдозером соседней стройорганизации, а сам участок изгажен глубокой канавой. При этом владельца даже не удосужились предупредить, а оплатить ущерб — тем более.
Нет, я не утверждаю, что майор, отстаивавший свои неотъемлемые права на получение благоустроенной квартиры, хуже подполковника. Я настаиваю лишь на том, что подполковник, добровольно отказавшийся от аналогичных прав и избавивший государство от весьма значительных расходов на свою заслуженную личность, — не хуже майора. Ничуть не хуже. И его индивидуальное жилище ничуть не хуже. Это жилище следовало бы подвергать телефонизации, теплофикации и электрификации по крайней мере на общих основаниях с государственными новостройками. А если учесть, что владельцы в большинстве случаев полностью оплачивают расходы, связанные с улучшением обслуживания их домов, то становится предельно ясно, что речь не идет о дополнительных государственных капиталовложениях. Речь идет о таких резервах, как чуткость, инициатива местных органов.
Общеизвестен грандиозный размах жилищного строительства в нашей стране. Сколь ни внушительны и впечатляющи цифры, их можно заменить здесь не менее красноречивыми личными впечатлениями: вряд ли найдется такое окно в городе или поселке, из которого не видна была бы журавлиная шея башенного крана. Миллионы переезжают в новые жилища, выплачивая в виде квартплаты миллионы рублей.
Но жилища-то стоят миллиарды. Квартирная плата не покрывает даже текущих расходов на содержание домов. Колоссальные государственные средства нескончаемым потоком льются на наши улицы, застывая сверкающими параллелепипедами многоэтажных новостроек.
Однако тень от множества импозантных небоскребов не должна затемнять проблему в целом. Во многих средних и малых городах до половины рабочих и служащих живет в собственных домах. Сегодня, как и прежде, государство всемерно поощряет индивидуальных застройщиков, предлагая участки, проекты и ссуды на льготных условиях. Личные дома — это ведь тоже часть общего жилого фонда страны.
Именно поэтому люди, добровольно вышедшие из жилищной очереди, не должны выходить из-под опеки и внимания жилищных органов. Их нужды и заботы следует учитывать в текущих и перспективных планах городского развития без малейшего оттенка неуважения. Ведь личный дом гражданина — отнюдь не двоюродный плетень нашему городу. Ибо нет же, действительно нет никакого водораздела между нуждами тех, кто проживает в своих домах, и обладателей государственной жилплощади. Есть просто липкий ярлык, пятнающий ворота множества ни в чем не повинных личных домов. Да еще устоявшееся заблуждение некоторых коммунальных мыслителей, не подозревающих, что личная собственность наших граждан имеет не больше общего с частной, чем палитра с политурой.
ЧАСОВ НЕ НАБЛЮДАЮТ
Гражданин Масленников из города Краснотурьинска направил авиаписьмо в Старую Руссу, на тамошнюю фабрику пошива одежды. В этом письме он просил выслать наложенным платежом два спортивных костюма для своих детей.
Конечно, он мог послать свою просьбу не авиапочтой, а простым письмом. Этим он сэкономил бы две копейки для семейного бюджета. Но гражданин Масленников шел на дополнительные расходы вполне сознательно. Современный человек, он знал, что авиа — это время, а время — это деньги.
Современный человек, он не обиделся, не получив от фабрики никакого ответа. Он знал, что у фабрики есть план, который могут неожиданно скорректировать. И поставщики, которые могут недопоставить. И фонды, которые могут не отоварить. И инженерно-технические работники, которых могут послать на картошку.
Пройдя последовательно через такие эмоциональные стадии, как ожидание, сомнение и разочарование, Масленников обрел наконец покой в забвении. Последние полгода мысль о письме, канувшем в неизвестность, его ничуть не беспокоила.
А год спустя из Старой Руссы пришла посылка. Заплатив на почте 17 рублей 07 копеек, Масленников извлек из ящика — что бы вы думали?.. Совершенно верно, заказанные костюмчики. Это было столь неожиданным, будто взрослому мужчине подарили в день рождения трехколесный велосипед, о котором он мечтал в голубом детстве.
Поскольку за год юные Масленниковы успели основательно вырасти, костюмы стали решительно ни к чему. Но даже не жалость к потерянным рублям заставила отца семейства обратиться с письмом в редакцию.
Он решил поделиться с общественностью своими подсчетами.
Подсчеты проводились с самыми льготными для старорусских швейников припусками и допусками. Из Краснотурьинска Свердловской области до Старой Руссы, что на Новгородщине, письмо летит с неделю. Для верности Масленников взял месяц. Чтобы вскрыть конверт, нужно две секунды. Но читатель остроумно предположил, что секретарша взрезала конверт в пятницу, а вынула письмо в понедельник. Чтобы взять со склада костюм, нужно десять минут. Масленников великодушно отмерил неделю. Чтобы провести по бухгал1ерии... Чтобы отправить на почту...
В общем, как ни считай, какие припуски-допуски ни закладывай — все равно больше трех месяцев не получается. На что же было потрачено еще три четверти года — срок, за который вырастает многоэтажный дом?
«Прямо слов не нахожу для такого вопиющего бюрократизма!» — гневно восклицает в заключение автор письма.