Я отнюдь не хочу утверждать, что охотники догадливее и интеллектуальнее рыболовов. Просто отсутствие или, скажем осторожнее, падение поголовья лосей куда легче зафиксировать, чем падение поголовья лещей. Кто его, леща, знает — нету его там, в глубине, или просто не клюет? А поскольку рыбак по природе своей существо оптимистическое и самолюбивое, он предпочитает критиковать не себя, а леща: ишь, негодник, не клюет!
А может, негодника-то и нету?..
Помните песенку? Люблю, мол, у речки с удочкой зачем-то там посидеть? Милое воспевание милого времяпрепровождения. Озон, вода, поплавок... Клюнет — вытяну, не клюнет — подожду, пока клюнет... Кому плохо?
Рыбе!
— В отличие от всех других видов спорта и отдыха, — говорит председатель Росохотрыболовсоюза А. И. Корольков, — охота и рыболовство связаны с изъятием материальных ценностей из природы.
Алексей Иванович — опытный природовед, отдавший любимому делу много лет жизни. И все же поначалу кажется, что он малость переборщил. Ладно, пусть лось или вепрь — изъятие. Но плотва, ерш или тот же шелешпер?.. И к тому же не сетью, а удочкой?..
Но вот бесстрастные цифры: по данным Главрыбвода, уловы рыбаков-любителей превышают полтора миллиона центнеров в год — почти треть объема промысловых уловов во внутренних водоемах. Поскольку браконьерские бредни и «пауки» тут не учитываются, нетрудно понять, что десятки миллионов удочек и спиннингов — не такая уж безделица.
Ну, а каков вклад рыболовов-спортсменов в рыбные ресурсы водоемов, которые они столь азартно изымают? Да практически никакое, если вспомнить о подавляющем большинстве «неорганизованных» спортсменов.
Кстати, о самом этом термине «спортсмен». Если охотник мастерски убьет двадцать уток и его на этом поймают — появятся протокол, штраф и, как правило, конфискация ружья. Если рыболов на соревнованиях поймает двадцать кило рыбы — появятся протокол, звание перворазрядника и, как правило, товарищеская уха.
Перворазрядники-стрелки разбивают на стенде тарелочки, за которые сами же платят. Перворазрядникирыбаки ловят бесплатную рыбку, которую сами же едят.
Почему так? Отчего столь неравное отношение к «спортсменам», в равной мере причастным к изъятию вкусных ценностей из природы?
Не знаю. И никто из мудрых ораторов симпозиума не сумел логически объяснить этого парадокса. «Так принято!..», «Так заведено!..», «Так привыкли!..»
«Еще недавно, — с привычным гневом пишет в редакцию одна читательница из Свердловска, — мы имели возможность полноценно отдыхать на берегах водоемов, богатых рыбой. Но в последнее время рыбы стало меньше, а на озера, где она осталась, не пропускают. Трудящиеся покупают все больше машин, мотоциклов и других средств, и на их пути вырастают заборы и шлагбаумы. Если же к такому рыбному озеру все же проберешься, то сразу прогоняют взашей. Куда же прикажете ехать трудящимся, имеющим свой транспорт? Туда, где не клюет?»
Видите, какое нетерпимое положение! Гражданин залил свой бензин в бак своей машины и желает соединить свое удовольствие со своей пользой. Он одержим благородной страстью не без прибыли отдохнуть. А его — о, ужас! — толкают туда, где тот же озон, та же вода, то же солнце, но — проклятье! — не клюет.
Успокойтесь, гневная свердловчанка, и поблагодарите судьбу, что вы пробирались к рыбному озеру в окрестностях Свердловска, а не Варшавы, Софии, Праги или, скажем, Ванкувера. Там бы вас не «прогоняли взашей» — там вы вас любезно оштрафовали. Ибо во всех промышленно развитых странах (а мы, кстати, уже давно сверхиндустриальная страна!) мало быть обладателем автомобиля и удочек, чтобы ловить рыбу. Для этого нужно другое — предварительно ее вырастить.
А что это стоит — вырастить? За последние пять лет только организациями Росохотрыболовсоюза выпущено в водоемы 85 миллионов личинок судака, пеляди, белого амура, 105 миллионов молоди карпа, щуки и карася, два миллиона взрослых карпов, лещей и т. д. На эти работы ежегодно затрачивается по 250 тысяч рублей — члены Росохотрыболовсоюза не напрасно платят свои трехрублевые взносы.
Но, внесшие взносы, не торопитесь разматывать удочки! Вы уже опоздали! Миллионы «неорганизованных» шустро и, подчеркиваю, на вполне законных основаниях, повычерпали отменными снастями и судака, и щуку, и амурского толстолобика. Да их и не в чем винить, этих «неорганизованных»! Не их вина, что миллионы рублей, выделяемых на «зарыбление» водоемов, исправно проваливаются в организационную брешь любительского рыболовства. Это их беда!
Где же выход, спросите вы? Почему мудрые и всеведущие главы многочисленных обществ и научных учреждений не подскажут решения насущной проблемы?
А они как раз подсказывают. В один голос. Сейчас практически не осталось ни одного специалиста, который не утверждал бы в полном согласии с коллегами:
— Для всех любителей рыбной ловли — как состоящих ныне членами рыболовного общества, так и не вступивших в него, надо установить единый государственный рыболовный билет, ежегодно оплачиваемый государственной пошлиной. Только эта мера позволит навести порядок на водоемах, а доходы от взносов обратить на выращивание рыбы и охрану ее от браконьеров.
Но, единодушно высказав такое мнение, специалисты тут же начинают конфузливо пятиться: мол, с одной стороны, конечно, надо бы, но ведь, с другой-то, — неловко перед рыболовами. Как бы они не обиделись на дополнительные финансовые тяготы. Пусть тяготы и не такие уж тяжелые — рубль-другой в год, — да все ж таки из кармана, а не в карман. Пусть нынче «неорганизованные» тратят вдесятеро больше на транспорт, добираясь до глухих щучьих оазисов, — да все ж таки рыбачат вволюшку, без регламентирования.
Уж и не знаю, много ли найдется таких, кто бы возражал против наведения должного порядка на водоемах. Но если и найдутся — все равно нет смысла ориентироваться на тех, кто висит на крючке собственных отсталых представлений.
АППЕТИТ ПО ДИРЕКТИВЕ
События развивались в головокружительном темпе.
В семь утра выпал снег. В одиннадцать он растаял. В час дня началось лето. В шесть вечера председатель заполярного оленеводческого колхоза вызвал активистов на товарищескую беседу. В семь часов товарищеская беседа автоматически переросла в административный «разнос».
Председатель был во гневе и не скрывал этого.
— Как вам не стыдно! — страстно попрекал он собравшихся, — А еще активистами считаетесь! Колхоз попал в трудное, можно сказать, безвыходное положение — а вы что? Мой чум с краю? Нет, я не позволю вам отсидеться в сторонке. Пусть меня обвинят в превышении полномочий, пусть вызывают на исполком, но я заставлю вас пойти на все, вплоть до самопожертвования. Так лучше проявите инициативу сами. Ну, кто сделает шаг вперед?
Активисты, боязливо помаргивая, молчали. На шаг вперед никто из них не отважился.
— Хорошо! — с угрозой сказал председатель. — Тогда я начинаю действовать своей властью. Ну-ка, Николай, шаг вперед!
Николай исполнил приказ.
— Скажи мне прямо, Николай, любишь ли ты свой родной колхоз?
— Конечно, председатель. Я ведь план перевыполняю.
— Ты не крути! Говори по существу!
— Не могу! Пожалей, председатель...
— Что значит — пожалей? А меня кто пожалеет? А колхоз кто пожалеет? Все вы беспокоитесь только о собственных желудках. Вот скажи здесь, при всех, сколько ты сегодня мяса съел?
Николай потупился и стыдливо произнес:
— Много, председатель. Три килограмма.
— Ха-ха! — саркастически рассмеялся тот, — Три килограмма, по-твоему, много? Нет, Николай, ты не наш ненец. Ты какой-то чужой вегетарианец! Ты обязан съедать ежедневно по десять... нет, пятнадцать кило мяса. Твой долг перед коллективом — кушать и снова кушать. Все! Никаких оправданий! Садись, Николай. Василий, шаг вперед! Скажи, Василий, любишь ли ты свой родной колхоз?