Обычно противостоят этому оружию вышибая клин клином – навешивают на танк динамическую защиту – слой взрывчатки, которая детонируя, сбивает кумулятивную струю. Такого на «Абрамсах» нет – сам урановый слой моментально уплотняется и частично воспламеняется, создавая миниатюрный «противовзрыв». С ураном все не просто – метал без малого в два раза тяжелее свинца, прочный, но не супертвердый и совсем не тугоплавкий, а главное – совершенно химически не стойкий. Секрет его имеет две составляющих. Первая: если добавить в уран процента три молебдена, да легировать его слегка титаном, а потом еще специально закалить, то его прочность превосходит обычную броню – это так называемая статическая прочность, ну например на разрыв. Зажали полоску урана в специальном гидравлическом станке, да давай растягивать пока не порвется – ага, сильнее высоколегированной стали. Сильнее, но не настолько уж, чтобы в тонких листах такие взрывы выдерживать. Поэтому весьма интересна вторая составляющая его прочности, называемая динамической твердостью: уран твердеет под давлением, то есть в момент удара снаряда. Как и все металлы, он имеет зернисто-поликристаллическую структуру. Так вот в момент удара и соответственно громадного повышения давления, эти кристаллики резко меняются – какие-то векторные гексагоны переходят в какие-то простые кубы, а простая кубическая решетка имеет максимально плотное атомное наполнение. Простейший пример – алмаз, атомы там связаны трехгранной пирамидкой, но повторяемость минимального элемента кубическая. Оставим это очкастым специалистам по прикладной динамической кристаллографии и упрощенно обобщим. В момент прохождения уранового сердечника через броню, или наоборот, попадания снаряда на урановую броню, микрокристаллы урана под давлением приобретают некую алмазоподобную форму. Понятно, что эта твердость длится десятитысячные доли секунд. А вот температура от такого удара лезет за тысячи градусов!
Теперь о главном свойстве – об урановой сверхлегкой окисляемости. Вы знаете, что с куском урана на воздухе вроде ничего не происходит, но если взять урановую пыль (хотя бы просто шкребануть по куску абразивом) – то она моментально воспламенится. Сама по себе! Настругайте урана под инертным газом, а потом высыпте стружки на воздух – они сразу сгорят с громадным выделением тепла. На английском этот процесс называется урановой селфинсинерацией (selfincineration; self-incineration; в военных документах используется первое написание). Вот вам и бульварная физика уранового бронебойного снаряда и урановой брони одновременно. В первом случае – пробойник прошил броню, и потеряв давление, моментально взорвался – от температуры и трения разлетелся на кусочки и в пыль, а частично вовсе испарился. Все мелкие частички сразу же сгорели, подняв температуру внутри пораженного танка на тысячу градусов. Такой баньки никакому экипажу с боекомплектом не выдержать. Во втором случае – шибанули по броне, а та на момент окрепла, ну до определенных пределов, конечно.
Этот процесс моментального уплотнения урана очень хорошо известен физикам любой ядерной державы. Обедненный уран, он же «тяжелый уран», практически не радиоактивный моноизотоп U238, используется для бронирования и бронепробивания, а его родной брат – радиоактивный обогащенный уран (U235), или «легкий уран», идет в ядерный боеприпас. Обедненный уран сравнительно дешев, а обогащенный уран крайне дорог и его экономят – урановые бомбы, подобные Хиросимской, давно уже не делают. Современный ядерный боеприпас обжимного действия использует меньшую, докритическую, массу урана – небольшой урановый шарик обкладывают взрывчаткой и просто «взрывают вовнутрь» в прочном корпусе (так называемая имплозия – implosion). Весь секрет экономии урана основан на том же самом принципе – уран на миг сильно уплотняется, создавая достаточную плотность атомов для протекания цепной реакции. Ну а поэтому вопросы физики переходных состояний урана весьма щекотливая тема, и понятно, не слишком афишируемая.
Глава 9
На Вторую Иракскую войну легендарная 4-я Кавалерийская опоздала по уже известным политическим причинам. Прибывала она частями, и эти части вводились в Ирак как усиление к соединениям уже вовсю воюющей 01-Пехотной. Вообще надо отдать должное американским командирам – они страшно не любят раскидывать свои подразделения, чего судя по публикациям, нельзя сказать о российской армии, где всякие «усиливающие придатки» к частям в боевых условиях весьма частая практика. Американские придаваемые группы имеют весьма «тяжелый» вид – на уровне реджиментов (полковых соединений). Спешно приготовленную сборную солянку батальонного уровня просто считают небоеспособной. Вот и пошел 2-й танковый батальон в составе 70-го бронетанкового полка в числе первых подразделений «новой кавалерии» прямо с корабля на балл – с Кувейтского порта да под Наджаф. Пока до Наджафа дошли, то там иракцы уже по городским щелям забились, а в городе сами знаете, танкам воевать, как слепому кабану в катухе – вжик, и нож под лопаткой. В смысле противотанковая граната с крыши. Поэтому пошел 70-й полк дальше – воевать Республиканскую Гвардию в открытом поле под Багдадом. Ну пусть не в открытом и не в поле, но все ж не в городе.
Старший (первый) лейтенант Джон Мак-Фарлинг, служивший в этом самом полку во 2-м батальоне, уже получил свое боевое крещение – первый раз его «Абрамс» лупанули саддамовские гвардейцы на окраине Омар-Сали, малюсенькой деревушки около Муссаиба перед самым Багдадом. До этого все шло как по маслу – радары смежных систем моментального определения координат засекали траектории иракских снарядов, и компьютера быстро вычисляли точку выстрела. Эта информация с разведывательно-топографических комплексов кодированным сигналом в режиме реального времени посылалась на танки – на дисплее перед командирским креслом загорались точки, а дальше дело техники: выход на позицию, визуальное обнаружение выявленной цели через чувствительную оптику ночного видения, лазерная наводка и огонь. Если найти противника не удалось, то по заявленной цели дается коротенький рапорт, по сути дела нажатие кнопки на компьютере – туда еще раз выйдет вертолет поискать, куда же делся мерзавец, еще раз посмотрит «Горбатый» беспилотник со своей двадцатикилометровой высоты, или низколетящий «Предатор». Вроде и бой уже к концу подходит – ночь перестала озаряться вспышками с вражеской стороны, да и танки больше стрекочут пулеметным огнем, нежели бухают из пушек. Пора поискать, что же еще вражьего в живых осталось.