– Вам надо- Вы и собирайте.
– Ладно.– Апатично ответила Марина, и побрела по окрестностям собирать веточки посуше. Кое-кто из пассажиров присоединился.
А Валерий присоединился даже с огромной энергией. Своими добрыми несмешными шутками он успевал всех поддержать и ввернуть ободряющую улыбку. Через пару часов работы все уже были с ним на «Ты» и ото всюду неслось «Валера». «Бойкий товарищ» ухмыльнулась про себя Марина, но в глубине души все-таки очень сильно позавидовала его способности достучаться до каждого. Она часто чувствовала, что окружающие не поняли и не оценили ее мысль или предложение, и очень много раз отступала перед глухой стеной непонимания. Уже с детства она знала, что людей объединяют не здравые мысли, а громкие выкрики, и в повсюду в коллективах верховодят горлопаны, а не светлые головы. Поэтому чаще отмалчивалась на собраниях и осуждениях, всегда зная, что когда дойдёт до дела- наступит ее время.
Люди сначала согрелись и приободрились, зачерпывали ладонью снег, когда одолевала жажда, но постепенно силы стали иссякать. Еда давно кончилась, пробираться через сугробы в сырой обуви было тяжко и долго.
– Никому не видно этот костёр. – Морщась на дым, сказала Екатерина, вылезшая покурить.
– Придумаем другое.– Вспыхнула Марина.– Попробовать все-равно было надо. С вертолета бы заметили.
– Вертолёт! Не смешите! Кому вы нужны. Депутаты что ли.– Ехидно ответила Екатерина.
– Нас много, все-равно искать будут обязательно! – поддержал Марину водитель.
– Что-то не видно.– Последнее слово всегда должно быть за Екатериной. Она бросила в снег окурок и неуклюже полезла обратно в автобус.
– Стерва!– Уверенно заключил Андрей, нежно глядя ей вслед.
Постепенно стал подниматься холодный ветер и загнал всех работников в автобус. Костёр пришлось затушить и грустно вернутся обратно в свою темницу. В салоне расселись просто на оторванных спинках сидений и стали ждать ночи, которая опустилась очень быстро. Вокруг окон снова плотной пеленой стал кружить снег. Те, кто ещё мог говорить, рассуждали: куда могло деться тело ребёнка. От этих разговоров по спине бежали мурашки.
– Жалко то ее как.– Пригорюнилась Тетя Маша.– Один поди сыночек-то. У меня тоже сыночек был, да спился и пропал. С детства такой злой мальчишка был, отчим, помню, его бил, так ни слезинки не выбил. Кремень, а не ребенок.
Марина брезгливо отвернулась, когда старушечьи веки набрякли и покраснели, как от конъюнктивита. Тетя Маша ещё долго хлюпала носом и вытирала слёзы. Марина снова стала тихонько замерзать. Казалось, что уже сердце впиваются ледяные иголки. Страшно хотелось есть; она не ужинала перед поездкой, что бы не укачало и ничего не взяла с собой на перекус, в чем сильно теперь раскаялась. Почти с вожделением она вспоминала кофейный аппарат в офисе, продолговатую корзиночку с крохотными печеньками, металлическую сахарницу с идеальными белоснежными кубиками рафинада, и остро сожалела, что столько раз равнодушно проходила мимо этой бесплатной роскоши.
– Я видела свет.– Радостно влетела в салон , выходившая по нужде девушка в короткой норковой шубе, представившаяся Ларисой.
– Ещё одна умом двинулась. Иди на свет!– Ядовито ответила Екатерина.
– А мы и пойдём.– В тон откликнулась Марина. Вся ненависть к высокомерным начальникам, которые час по часу приносили в жертву мировому хаосу жизни несчастных, попавших к ним под пяту, требуя бесконечной и никому не нужной писанины и безмерной преданности, накипела в Марине. По тону и ухваткам она почувствовала в Екатерине, именного такого управленца, не церемонящегося с трудящимися.
Сразу несколько человек стало быстро собираться в поход. В каждом сердце вспыхнула надежда, да и любое движение было привлекательнее напряженного многочасового ожидания и надоевшего ледяного автобуса, беспомощно лежащего на боку. Темнело рано, но настоящая ночь была ещё не скоро.
Вездесущий снег набивался в обувь и колол лицо злыми иглами. Но, между деревьями, действительно подмигивал ненадежный огонёк. То ли он не горел в прошлую ночь, то ли ненастье стало меньше.Продираться пришлось не только через сугробы, но местами и через сплетение ветвей , горы валежника и старые пни, судя по диаметру, служившие памятниками совсем исполинским деревьям.
«Если издалека видно- значит что-то большое! »– радостно думала Марина, несмотря на то, что в ботинках хлюпала вода, а строгие офисные брюки продувало до онемения кожи на бёдрах.
«Почему же дороги-то нет… Лишь бы телефон был.»