— Может, злосоветием? — подсказывает поп.
— Избави, господи. Да и кто меня, старую, нынче слушать станет?
— Может, сребролюбием грешна?
— Очисти, господи, — крестится старуха в испуге и торопливо отдает зажатую в ладони монету.
— Слава тебе, господи! — Священник утирает пот со лба. — А теперь повторяй за мной: «В том, что по забвению не сказано мною, каюся и сожалею».
— В том, что по забвению не сказано… — послушно бормочет старуха. — А дальше-то как, батюшка? Запамятовала… Ты уж прости меня, грешную, склероз замучил…
Наконец очередь доходит до меня. Доверительно, и при этом ничуть не кривя душой, каюсь в маловерии.
Священник укоризненно трясет головой и в знак всепрощения сует для лобызания руку. Поспешно кладу рубль и удаляюсь. А жаль, что здесь не дают никаких квитанций. Впрочем, я непременно впишу этот рубль в командировочный отчет. Так и запишу в графе «Прочие расходы»: за исповедь — рубль, за свечку — двадцать копеек, за просвирку — пять копеек. Любопытно, как отреагирует на такой отчет наша бухгалтерия!
Забегая вперед, скажу: вся бухгалтерия буквально животы надорвала от смеха. Но… не заплатили. Не положены, мол, журналисту такие расходы… Что ж, они правы.
Мы с Андреевной отходим в сторонку. Кающиеся один за другим продолжают взбираться по ступенькам. Новые головы накрываются видавшей виды епитрахилью. И монета за монетой исчезают в емком — метра полтора высотой и с метр шириной — ящике…
Ну что же, для первого дня, пожалуй, впечатлений немало. Но, конечно, важнее всего проникнуть за монастырскую ограду. Для этого придется подождать удобного случая…
Глава II. ЗА ДВЕРЬЮ КЕЛЬИ…
Случай представился совершенно неожиданно. Моя новая знакомая пожаловалась на тяжесть в груди.
— Пойдите в поликлинику, полечитесь, — советую я.
— Да нет у меня веры в докторов, — отмахивается Анна Андреевна. — Вот Иосифу-костоправу я бы поверила. К нему бы пойти, да…
Андреевна мнется.
— Разве к нему так трудно попасть?
— Попасть-то можно, только…
Ах, вот в чем загвоздка! Монастырский «профессор», в отличие от настоящих врачей, требует вознаграждения.
— Я уплачу за нас обеих, — говорю, — мне и самой лестно попасть к такой знаменитости.
— Ну что ж, — охотно соглашается Андреевна. — Пойдем. Надо только узнать, когда у него приемные часы…
Прием у «профессора» начинался сразу после окончания церковной службы.
«Мы к доктору, брату Иосифу» — эта фраза, видимо, служит паролем для беспрепятственного входа в монастырь. Лязгая замком, привратник нехотя отворяет калитку: «Носятся з тем Иосифом, як дурень з писаною торбою в будень».
Мы идем длинным коридором общежития братии, куда выходят совершенно одинаковые двери. Наши шаги гулко отдаются под высокими мрачными сводами. Кругом ни души.
— Как же мы найдем костоправа? — беспокоюсь я.
— Крест покажет, — уверенно говорит моя спутница.
— Крест? Какой крест?
— А вот какой, — богомолка указывает на стену.
И правда, на белой стене явственно виден выкопченный свечкой крест. Чуть поодаль — другой, еще дальше — третий, четвертый, пятый…
По этим ориентирам мы добираемся до заветной кельи — монастырского медпункта, на котором, в отличие от всех прочих медпунктов, красный крест заменен черным.
На стенах вместо плакатов вроде «Грипп заразен!» или «Берегите пищу от мух!» — картины сугубо библейского содержания. Снисходительно взирают апостолы на тазы с грязной водой и объедки, разбросанные вперемежку с вещами домашнего обихода.
Под иконами с горящими лампадками «доктор» вместо стетоскопа орудует кропилом: макает его в ведерко со святой водой и обрызгивает всех жаждущих исцеления. Диагноз ставится с ходу.
— Натощак ли пришли? — строго вопрошает нас высокий полный старец в черной замусоленной рясе, по всей вероятности сам врачеватель.
— Сегодня одна лишь водица на лице была, — едва слышно лепечет Андреевна, которая только что вместе со мной уписывала за обе щеки бутерброды с колбасой.
Следует благосклонный кивок, и, к нашему с Андреевной удовольствию, внимание лекаря переключается на других страждущих. И вот мы стоим в числе прочих «болезных рабов божьих» и «лечимся» — смотрим вверх, на крест, потом бьем земной поклон, потом — снова вверх, потом — снова вниз…
Тишина. Слышно только, как стучат лбы о каменные плиты пола. Полная доза, прописанная знатоком по изгнанию бесов, — тысяча поклонов. Старушке в рябеньком платьице еще далеко до нормы, но она уже еле дышит. Обильный пот катится по ее впалым щекам.