Правда, чтобы придать своему сборнику научный вид, здесь приводятся высказывания и крупнейших ученых. Однако делается это весьма тенденциозно — используются высказывания лишь по нерешенным вопросам. Вот, мол, наука бессильна, а религия, наоборот, всесильна. Она может дать ответ на любой вопрос.
Следователь перечитал страницу. Вот, пожалуйста, выдержка из статьи, опубликованной в «Правде» за тридцатое декабря 1959 года. Статья за подписью академика, лауреата Ленинской и Нобелевской премий, выдающегося химика Николая Семенова под заголовком «Учиться у природы». А тут же рядом комментарии под заголовком «Огорчения ученого» — вот, мол, академик сам признается: наука не знает тайны белка. А религия знает — все от бога. В таком же духе истолковывалась книга академика Опарина «Возникновение жизни на земле», учение Дарвина и многих других ученых.
Следователь взял брошюрку потоньше, «О 45 днях», где советская власть рассматривается как власть антихриста. Перебрал другие, как-то: «Антихрист получил всю силу от дьявола», «На поражение антихриста» и т. д. и т. п. В брошюрке «О воспитании детей» жирным шрифтом выделено: «Истинное отечество находится в загробной жизни…»
Следователь просматривает груду тетрадей. Тексты переписаны от руки. Почерки разные. Раскрывает наугад одну затрепанную тетрадочку. В глаза бросается написанная витиеватым почерком фраза: «Власти антихристовой буду противиться…»
Так и есть. Предположение оправдалось — в доме номер сто восемьдесят три по Восемнадцатой линии действует руководящая группа опасной секты.
Нет, у нас не преследуют за вероисповедание. Богослужение официально отправляют в православных церквах и еврейских синагогах, в мусульманских мечетях и католических костелах. Зарегистрированы и тем самым разрешены организации духоборов, баптистов, молокан. Но существуют особого рода секты — такие, что используют религию в антиобщественных целях и, отправляя свои религиозные обряды, физически и морально калечат людей. Это — пятидесятники с их изуверским обрядом «крещения духом», это — молокане-прыгуны с их исступленным радением, хлысты, хлещущие себя до крови во имя бога; молчальники, что дали обет богу молчать. И эти…
— Ну что ж, для начала, пожалуй, достаточно. Распишитесь, будьте добры, — и следователь протянул белобородому старцу лист допроса и опись найденной литературы.
Тот, который назвал себя иноком Варлаамом, долго рассматривал сквозь очки написанное, прежде чем ухватить авторучку скрюченными цепкими пальцами. И, лишь прочитав, все с начала до конца по второму разу, вывел каллиграфическими буквами: «Протокол с моих слов записан правильно. 30 июля 7471 года от сотворения мира. Инок Варлаам». Следователь взял подписанный листок допроса и сбоку уточнил: «12 августа 1963 года». На мгновение поколебался, хотел что-то подписать и под именем инока, но передумал — всему свое время…
Так началось следствие по делу секты истинноправославных христиан странствующих, или «ИПХС», как сокращенно окрестили себя они сами.
И уже не только на Восемнадцатой линии, но и в других домах, на других улицах вытаскивали за ушко да на солнышко из глухих, потаенных схронов особ мужского пола, о возрасте которых можно было судить разве что по цвету бород, и особ женского пола в черных сарафанах на двенадцати пуговицах. У них были землистые отрешенные лица, и звали их Макровиями, Павсикакиями, Нунехиями, Евпсихиями.
В днища обыкновенных кухонных табуреток, в спинки кресел, даже в собачью конуру ипэхэсовцы прятали килограммы книжной продукции, похожей по содержанию на ту, что вытащили из глубины тайников в доме сто восемьдесят три.
Должна откровенно признаться — я была обескуражена и даже разочарована, узнав, что руководящий центр секты ИПХС уже обнаружен. Я-то, сказать по правде, собиралась сама побывать в каком-нибудь схроне, пустилась бы в странство за очередным материалом для очередной антирелигиозной повести. «Эти страницы пишет странница Нимфадора…» Здорово звучит, не правда ли!
Однако ничего этого делать мне — увы! — не пришлось. С каждым днем появлялись все новые и новые листы многотомной документальной повести под скромным названием «Дело № 87». В основе этой повести лежали многие статьи. Статьи Уголовного кодекса. Не было недостатка и в фотографиях — дело иллюстрировалось снимками «вещдоков», как называют судебные работники вещественные доказательства.