Я убыстряю шаг и вскоре пристраиваюсь в хвост шествия. Никто не обращает на меня внимания: из лесу то и дело появляются и вливаются в черный поток одиночки.
Проходят какие-нибудь десять минут, и нетерпеливый шофер, которого я просила подзадержаться в лесу, проносится мимо. Вдруг я вижу, что он резко тормозит.
— Эй, тетя! — высовывается из окна его лихо надетая набекрень кепка. — Садись, так и быть, подвезу тебя к твоему Николе.
— Езжай, езжай, богохульник! — сердито отмахивается женщина, видимо та самая тетка, о которой он рассказывал. — Не конь везет, бог несет. — И она устало передвигает опухшие ноги.
Племянник с ходу газует и обдает всех густым облаком пыли…
Постепенно осваиваюсь с новым положением и начинаю присматриваться к своим новым спутникам. Вот пожилая женщина тянет за руку мальчугана в школьной форме. Еще одна, совсем дряхлая, едва бредет. Особняком держатся трое нестарых дюжих мужчин с подстриженными челками и высокий костистый старец — на его шапке и на перекинутой через плечо суме нашиты кресты из белой материи…
«Кто эти люди?» — думаю я, вглядываясь в странные фигуры. И вспоминаю старый, чуть не столетней давности документ, читанный в библиотеке. Еще в те времена сельский священник Ефимий Арбузов слезно жаловался вятскому епископу Лаврентию, что «крестяне, хотя весть им от него, священника, посылаема была, во святую церковь не приходят, а частные-де смотрители, старосты, выборные и пищики, приискав какое дело приказное, отговариваются тем, что мы знаем государственные дела, а вы-де, священники, пойте одни, но еще и с укоризною и руганием сие производят». Заканчивалась та жалоба просьбой: «Требовать, дабы со ослушниками поступлено было по силе законов».
Но почему сейчас тащатся люди в такую даль за какими-то «божьими милостями», да еще по доброй воле тащатся, по своей охоте? — вот что волнует корреспондента, который, с непривычки накалывая подошвы босых ног о все сучки и задоринки, упорно пылит по дороге.
Да, и пятьсот, и триста, и сто лет назад плелись по этой дороге паломники. И лежал их путь мимо хат-развалюшек и роскошных помещичьих усадеб, мимо расчерченных на узкие наделы крестьянских земель и необъятных угодий какого-нибудь графа.
Теперь, пожалуй, только расстояние от города до Великорецкого осталось неизменным да названия многих деревень Кировской области сохранились старые — Свеча, Мякиши, Лучинята, Выползово, Гольцы, Коробейники, Разбойный Бор… Но взять хотя бы ту же Сосновку. В старину у въезда в нее стоял деревянный столб, а на том столбе — дощечка: «Деревня Сосновка. Дворов 87. Жителей 402. Из них мужского пола 187, женского пола 215 человек». Деревянные избушки, две церкви, частная лавчонка да плохонький судоремонтный заводишко — вот и вся деревенька. В школах теперешней Сосновки учатся 244 деревенских мальчишки и девчонки (не считая учащихся в вечерних школах и техникумах). Есть в деревне клуб, и больница, и стадион, и детские сады, и ясли, и свой парк культуры и отдыха, и каменные дома с паровым отоплением и водопроводом…
Дорога идет все дальше и дальше — мимо девушек-геодезисток в синих спортивных брюках, которые по-хозяйски размечают землю маленькими красными флажками. Мимо бурящих скважины геологов. Мимо полей, на которых работают комбайны. В одном месте строят железнодорожную насыпь, в другом гатят болото.
А паломники продолжают плестись километр за километром с опущенными головами, тяжело опираясь на посошки, как слепые, ведомые каким-то неведомым поводырем…
…День клонится к вечеру. Одолевает усталость, и к тому же я здорово проголодалась. Наконец где-то впереди головная часть колонны останавливается на отдых. Какая-то дряхлая старушка хватается за сердце и, тяжело рухнув, распластывается в пыли. Подбегаю к ней: пульс едва прощупывается.
— Далеко до ближайшего села?
— Километра два будет, — нехотя цедит остриженный в кружок мужчина и, видимо не испытывая особого желания помочь ближнему своему, принимается деловито лупцевать яички.
Я спешу в село. Прибегаю в сельсовет.
— Пожалуйста, — обращаюсь я к председателю, — поскорее пошлите машину, требуется скорая помощь. Старушке одной очень плохо.
— Паломница небось? — Председатель не двигается с места. — И откуда их только несет на нашу голову? Как саранча посевы уничтожают. Ладно, сейчас не время спорить. Седайте на моего «козлика», вон он на дворе стоит. Грузите туда вашу старушку, а наш Петя мигом домчит ее в больницу. И можете не беспокоиться, у нас такие врачи, что не дадут ей очутиться в царствии божьем.