На том разговор наш и кончился, а бабенка куда-то исчезла…
…Но вот сидим мы, полдничаем. Глядим, откуда ни возьмись прибегает наша апостолица:
— А я за вами, сердешные. На Натальюшку снизошло, пророчествовать будет.
Николаевна с Галей, не дожевав куска, сорвались с места. Я устремилась за ними, как бегун, которому не терпится порвать ленточку финиша. И все же апостолица финишировала первой. Она провела нас сквозь плотное кольцо людей и поставила впереди, в «литерном ряду».
Натальюшка лежала на земле с воздетыми к небу руками. Глаза ее были закрыты — впрочем, неплотно, как у играющего в жмурки, который подглядывает, чтобы схватить зазевавшегося.
— Знаю, зачем ты идешь, страдалица, — указывая на стоящую неподалеку от нас старушку, слабым, потусторонним голосом возвестила ясновидящая. — Хворь тебя одолела.
— Одолела, матушка, одолела, родимая! — поддакнула старушка.
Толпа благоговейно закрестилась, как перед каким-то невероятным откровением, хотя, чтобы сказать это, достаточно было взглянуть на опухшую, замотанную в старый платок старухину ногу.
— И зачем ты идешь, девушка, тоже мне знак свыше подан! — Рука метнулась в сторону нашей Гали.
Галя побледнела и потупилась.
— Бросил тебя муж, и идешь ты теперь к Николе-угоднику, чтоб вернул он твоего Колю.
— Правда, — побелевшими губами прошептала ошеломленная Галя.
— И все-то ей ведомо, — почтительно прошептала Николаевна.
— Правду, истинную правду открыла, — зашелестели кругом.
— И ты о муже своем у Николы-заступника просить идешь, — ткнула в Николаевну ясновидящая.
— Истину дано тебе читать в людских сердцах, угодница божья, — Николаевна отвесила низкий земной поклон.
Стоящие кругом истово крестились: вот, мол, действительно, ничего не скажешь, отмечена богом.
В этот момент, к моему ужасу, палец божьей избранницы уперся в меня.
— Оставил тебя возлюбленный супруг твой, и идешь ты молить о возвращении его…
Теперь мне ясно было, откуда «снизошло» на ясновидящую…
— Прости, господи, подай, господи, помилуй, господи! — на десятки голосов зашептала толпа…
С первыми лучами солнца мы, перекусив всухомятку, отправляемся в путь-дорогу. Проносится слух, что какой-то женщине плохо. Я с тревогой думаю, что здесь, в пути, будет трудно помочь ей. Впрочем, кое-что я и сама могу сделать. Однако выяснилось, что в моей помощи она не нуждается.
Возле лежащей на земле женщины стояла «сама» Натальюшка. Женщина ахала, охала, стонала и хваталась за сердце. Натальюшка, стоя на коленях, истово молилась.
— Никак кончается. — Сердобольная старушка утерла набежавшую слезу.
Натальюшка поднялась с колен.
— Встань и иди! — обратилась она к распростертой на земле.
Та не пошевелилась.
— Встань и иди! Именем господа нашего приказываю тебе!
Веки больной дрогнули, глаза открылись, она медленно зашевелила кончиками пальцев.
— Встань! — приказала ей Натальюшка.
Женщина медленно приподнялась.
— Иди.
И она пошла. А потом бросилась целовать Натальюшкины руки.
— Как мне благодарить тебя за спасение!
— Все в руце божьей, а мы лишь исполнители воли его, — смиренно повторяла Наталья, не отнимая рук.
Люди полезли за деньгами, и обильная лепта потекла в карман организаторов чуда. В излеченной я узнала ту самую апостолицу Анну Гущину, которая за сутки до своего «исцеления» бойко семенила рядом с нами, выспрашивая все, что могло потребоваться для очередного чуда.
Шествие трогается…
Особняком шагает группа мужчин. Они как бы показывают, что избрали особенную тропу.
— Истинно-православные христиане странствующие! — презрительно кривится Николаевна. — А в чем их христианство, скажи на милость, если они попа не признают, а церковь им, видите ли, не нужна? Даже паспорта свои рвут. А бабы так прямо и говорят: «Нет у меня ни имени, ни фамилии, я невеста Иисуса Христа, живу на Христовой земле…»
«Интересно бы свести знакомство с этими истинно-православными, но уж очень они обособленно держатся», — думаю я про себя.
Еще одна ночь, еще полдня пути, и вот наконец Великорецкое. Ноги у меня стерты в кровь, я вся в пыли и грязи.
— Окунешься в святую воду, и сразу все как рукой снимет, — успокаивает Николаевна.
До революции торжественно и пышно входили паломники в село. Сам губернатор принимал участие в церемонии. Тысяч пятьдесят — шестьдесят народу собиралось в этот день. На этот раз чествовать именинника собралось не много народу. Но все-таки собралось…