Именно в городе Л., где происходили все вышеописанные события, и довелось мне увидеть некоего Николая Д. Этому фанатику «голоса с неба» подсказали убить жену. И он убил ее, молодую, полную жизни. Убил, несмотря на то, что супруги отлично ладили между собой, что у них было трое маленьких детей. Любовь к богу привела его к убийству… На шее у него в то время, когда он кончал топором жену, болтался заморский крестик…
И вот эту-то религию хотят к нам провезти контрабандой и сбыть из-под полы. Но разве она менее опасна, чем контрабанда опия, валюты или огнестрельного оружия?
…Совсем недавно я побывала в своеобразном музее при Главном таможенном управлении. Там с полок улыбкой невинных младенцев улыбались целлулоидовые голыши, стояли синие железные баночки с обыкновенной зернистой икрой, которую можно купить в любом «Гастрономе», лежали книги с давно примелькавшимися названиями. Но в розовощеких куколках пытались провезти валюту, в банки с икрой ухитрились запрятать наркотики, а в книгах были вырезаны неприметные гнезда для тайничков с золотом. В углу громоздился чемодан с оторванным двойным дном, а на стенде поодаль висели желтого металла крестики и медальки. Я их сразу узнала — это же те самые, что были изъяты у некоей гражданки Д. на станции Мостишка.
— Нет, — качает головой таможенник, — не те. Эти совсем свежие, изъяты на той неделе…
И я поняла, почему одна стена в этой комнате оставалась пустой, — здесь было оставлено место для новых экспонатов…
Жених с потолка
ЖЕНИХ С ПОТОЛКА
Если вы хотите знать, что случилось недавно под покровом ночи в селении Аш, вам придется вскарабкаться высоко в горы. Туда, где разгуливают медведи в немодных шубах из натурального меха. Где готовые взорваться красным соком гранаты берут прямо с дерева, как со стеллажа в магазине без продавца. Только без чеков. И даже без денег.
А затем вам предстоит, наоборот, спуститься глубоко под землю, ибо типичное здешнее жилище — шатер на многих стунах — столбах, поддерживающих крышу, — строение, так сказать, низотное. Только крыша и торчит на поверхности. А посередине крыши — окошко. В это окошко и смотрел той ночью старый Хасан. Не раз потом любил говаривать Хасан:
— Валла! Да будут благословенны мои позвонки, которые тогда дергало от боли, как порванные струны кумуза. Если бы не они…
Чтобы побороть боль, он принялся вспоминать разные смешные истории. Например, как к ним впервые приехала машина. И все наперебой принялись ее потчевать сеном — с дальней дороги проголодалась, бедная. А что тут удивительного, если раньше видели «машину» только с четырьмя ногами и только в одну лошадиную силу? А как дули на электрическую лампочку и никак не могли ее погасить? Смех, да и только!..
И вдруг поглощенный своими веселыми мыслями Хасан замечает, что через окно ползет змея. Присмотрелся, а это веревка извивается, черно-белая, шерстяная веревка, какую плетут в их краях. Чудеса, да и только! Но вот следом за веревкой начинает кто-то спускаться. Вор, конечно. Разве честный человек полезет в окно?
— Аллах! Да это же Ислам. Парень из соседнего селения.
Сначала Хасан думал, что жулик подбирается к его овечкам. Тем более что на подмогу спустились еще двое. Однако, когда Ислам крикнул: «Берем живую или мертвую!» — и бросился не к перегородке, где смачно жевали во сне мериносы, а к кровати, где спала Ганира, Хасан понял: вор задумал, как овцу, похитить его дочь. Но не тут-то было. Девичьи руки мертвой хваткой вцепились в непрошеного гостя, а Хасан, которого отнюдь не прельщало ни с того ни с сего стать тестем, принялся обрабатывать упавшего с потолка жениха вдоль спины. Бросилась на подмогу и старая Айша. Тогда в руках одного из сообщников блеснул нож. Истошно закричала бедная старуха. Сбежались соседи…
Тщетно били копытом нетерпеливые кони. Их седоков увезли на милицейской машине…
…В милиции незадачливый похититель разошелся вовсю. Судить его за девчонку? Да что они все, с ума, что ли, спятили, если хотят из-за одной блохи жечь одеяло?! И что, собственно, произошло? Птица летит на зерна, муха — на мед. Ему пришлась по вкусу Ганира. Он же не Меджнун какой-нибудь, чтобы отправиться в пустыню умирать от безответной любви к какой-то Лейле. Все обстоит проще простого: где камыш, там и быть буйволице.