— Давай! Отлично! — гаркнул я. — Не спать на правом фланге!
Я гонял их второй день, и к собственной радости видел результат — новички следили за опытными бойцами, подхватывались вместе, не вразнобой, понемногу нащупывали ритм. Никто не знал, когда нас снова швырнут в кровавое пекло, но я понимал, что прохлаждаться нам не дадут.
Гегемония ввязалась в войну с бриан не для того, чтобы та затянулась на годы.
Гага проводил занятия для всей центурии, конечно, но он особенно не утруждал себя. Мне же вовсе не хотелось, чтобы мы снова были как слепые кутята, не знающие и не понимающие, что делать и куда бежать.
— Последний рывок! — гаркнул я, и мое воинство дружно ринулось в атаку на «вражеские» позиции.
Дю-Жхе из-за своей мишени показал мне пятерню — по его подсчетам, они с Юнессой положили бы всех, кроме пятерых, дойди все до реальной схватки. Ничего, позавчера не осталось вообще никого, а вчера двое, так что я сорвал горло вовсе не впустую.
— Свободны, — велел я. — Макс, отведешь их до казармы.
— А ты? — спросил он, подняв забрало.
— Дело такое, мне надо кое-чего попробовать.
Мало нацепить на себя фильтр ночного зрения, надо еще пристреляться с этой штукой на морде и с трещащей прямо в ухо системой командирской связи — отвлекает, и сильно, хотя благодаря ей я в курсе, что творится во всей центурии, вижу не только свой кусочек боя, а всю картину.
Я дождался, пока бойцы уберутся прочь, перещелкнул канал на самый шумный, опустил забрало.
— Вот он, великий командир, гроза врага, — она подошла бесшумно, и шаги я уловил в последний момент.
Я вернул забрало на место и обернулся, чтобы напороться на холодный взгляд трех голубых глаз. Злобная, хоть и красивая сучка Лиргана, наш бывший центурион, ставшая трибуном и ушедшая на повышение в другой манипул… что принесло тебя на стрельбище в столь поздний час?
Рассматривала она меня с обычной смесью похоти и презрения.
Я приложил руку к шлему, отдавая честь.
— Не воняй, — процедила она. — Знаю, что ты всю эту военную требуху в гробу видал.
Лиргана выглядела на диво хорошо в гражданском — узкой юбке с вырезом на бедре, высоких сапогах, и полупрозрачной кофточке, под которой более чем очевидно угадывались крупные груди, числом три. И я был рад ее видеть, и не то что рад, а прямо-таки воодушевлен в некотором смысле, в том, что живет в мошонке.
Тело мое под бронезащитой начало разогреваться.
— Есть разговор, — Лиргана ухмыльнулась, и я понял — видит, все замечает, стерва. — Только сначала тебя надо успокоить, а то ты, я вижу, разволновался так, что дерьмо внутри вот-вот закипит.
Я хотел ответить гордо, послать ее подальше, по похоть мертвой хваткой сцапала меня за горло. Вспомнил, как эта барышня буквально изнасиловала меня в трюме, каково ее тело на ощупь и на на вкус.
А я вдали от жены уже десять дней, и вовсе не железный!
— Пойдем, — Лиргана поманила меня, и я потащился за ней, точно баран за пастухом.
Заняться сексом посреди стрельбища — идея не самая лучшая, тут же набегут любопытные, начнут давать советы, да и валяться на взрытой земли, посреди траншей, брустверов и мишеней не очень удобно. Трибун привела меня к одной из дверей в стене огромного зала, и буквально затащила внутрь.
Это оказалась подсобка, темная, грязная, забитая стеллажами со всяким барахлом.
— Скучал? — поинтересовалась Лиргана, поворачиваясь.
А в следующий момент я притиснул ее к стене, жадно сдавил одной рукой грудь, другой вцепился в гладкое бедро.
— Полегче… полегче… — промурлыкала она. — Трусы может снимешь? Герой…
Я тяжело дышал и суетился, точно старшеклассник, пришедший в гости к подружке и обнаруживший, что она ждет его в одном халатике. Только и мог, что ощупывать ее и нечленораздельно мычать, путался в застежках, и до дрожи в ладонях боялся, что не дотерплю, не выдержу.
Лиргана понимающе усмехалась, и я ненавидел ее за эту усмешку, хотел сделать ей больно.
— Вот так… — сказала она, когда я вошел в нее, и укусила меня за губу, так сильно, что я ощутил привкус соленого.
От экстаза все мое тело содрогнулось, я ощутил себя накачанным сверх всякой меры воздушным шариком, в котором пробили дыру. Задергался и вцепился в Лиргану, стиснул посильнее, прижал к стене так, что ближайший стеллаж качнулся, с него со звоном что-то упало.
— Герой… — повторила она, и погладила меня по щеке с неожиданной нежностью.
Мне пришлось напомнить себе, что эта женщина безжалостна и расчетлива, что она некогда продавала себя и умеет манипулировать мужчинами, что ко мне она испытывает лишь влечение, замешанное на ненависти, и что если это ей окажется выгодно, она отдаст меня Равуде, и посмотрит, как тот будет резать меня на куски… Неожиданно мне стало холодно, возбуждение ушло, усталость навалилась на плечи как мешок с песком.