— Борис, когда дадут ответ по аусвайсам? — спросил Несвицкий, провожая взглядом уходящий варяжский корабль.
Над его палубой, над волнами Дуная и над побережьем носились чайки, оглашая пространство пронзительными криками. Почему-то именно эти птицы придавали ландшафту обманчиво мирный вид. Ни птичий грипп, ни иные смертельные заразы им были неведомы.
— В любом случае, за ними придется ехать в Софию. Там, в нашем посольстве, есть чистые немецкие бланки, неотличимые от настоящих, — сообщил Борис.
— Вот так совпадение!
— Никакого совпадения, — хмыкнул Касаткин-Ростовский. — Германия — наш постоянный враг. Поэтому команда военного атташе держит за пазухой много чего интересного на самые разнообразные случаи.
Душан Малкович, единственный серб-волхв в команде, смотрел на затею с липовыми немецкими корочками со скепсисом.
— Господа! Допустим, я объяснюсь по-србски, найму водителя с автобусом от границы протектората на девять пассажиров, как раз в малый бус из списанных маршруток поместимся, и он высадит нас, не доезжая до Високи Планины километров тридцать-сорок. Но дальше начнутся кордоны, идти придется по лесистым холмам и предгорьям. С возачем я договорюсь и без всяких документов, двадцать-тридцать экю гораздо убедительнее любых аусвайсов. Но если нарвемся на блок-пост, фальшивки нам не помогут, скорее утопят. Я-то сойду за местного, но даже Милицу раскусят, ее вывезли в Варягию лет в четырнадцать, она говорит по-сербски с акцентом. Останемся варяжцами — в случае ареста попробуем добиться встречи с послом, наши государства пока не в состоянии войны. Или прорвемся с боем, перейдя на нелегальное положение.
Малкович чем-то напоминал Николаю Милоша, мужа Ольги. Такой же высокий, плечистый, статный. Ветерок, долетавший с Дуная, шевелил его длинноватые темные волосы с легкой проседью.
Но если школьный учитель выглядел воплощением добродушной силы, с некоторой ленцой, то Душан был замкнут, по его лицу ничего не читалось. А если хоть на миг начинал раскрываться, то… Словом, таких лучше иметь на своей стороне. Капитан из разведки Генштаба, он неоднократно выполнял миссии за границей. В том числе — на Балканах. Какие именно, досье умалчивало. Достаточно было знать, что он волхв четвертого разряда со способностью к полету и видению в темноте.
«Характер нордический, твердый, беспощаден к врагам Рейха», — мелькнуло у Николая в голове полузабытое воспоминание о каком-то старом советском фильме, где именно так описывали сотрудников спецслужб.
Точку в препирательствах поставил Борис.
— Получение документов в посольстве на всю команду считаю не рекомендацией, а прямым приказом Генштаба, полученным после доклада, что немцы нас развернули. Николай, хоть ты формально гражданский и примкнул к нам вопреки приказу, также подчиняешься общей дисциплине, Душана это касается в не меньшей степени. Да, теряем сутки, но, возможно, потеряем куда больше, если нас арестуют без аусвайсов. Примитивную проверку корочки выдержат.
Правда, по пути в Софию под стук железнодорожных колес сербский разведчик придумал вполне рабочую легенду.
— Вы — восемь беженцев из Славии, убоявшихся расправы со стороны варяжских оккупантов за сотрудничество с немцами, а я нанял вас для сельхозработ на сезон, он как раз начинается в конце марта. Хорватские полицаи славского не знают и варяжца от слава не отличат. Впишем в аусвайсы славские фамилии. Вам, князь, придется отзываться на Мыколу и научиться на любой вопрос отвечать: «А шо це таке?», — Душан усмехнулся.
Николай только плечами пожал — славский он и без того знает, выучил за время жизни в Царицыно. Но легенда слеплена на живую нитку, причем, белую и толстую. Но что делать, если не было времени ее подготовить должным образом? В Сербии люди умирают…
В посольство прибыли к вечеру и узнали тревожную новость: школьную радиостанцию заглушили помехами, а когда эфир очистился, она уже молчала. Перед обрывом связи учитель физики успел сообщить: неизвестной хворью заражено большинство жителей городка…
— Опять?! — Марина с горечью смотрела на деда мужа, принесшего ей неприятную весть. — Вы же обещали!
— И слово сдержал, — буркнул адмирал. — Я запретил внуку участвовать в операции, но он не послушался. Меня не было на судне, — он вздохнул. — Когда выяснилось, один из волхвов не годится для задачи, Николай решил его заменить.