Марина отложила книжку, встала и отвесила поклон.
— Здравствуйте, Марина Авенировна! Добрый вечер, дети! — подошла поближе цесаревна. — Попрошу без лишних церемоний. Я всего лишь заглянула к вам проведать, как тут мои гости. Есть претензии и пожелания?
— Нет, Екатерина Александровна, — ответила Марина. — О нас тут хорошо заботятся. Вкусно кормят, с Машей занимается учитель, — она погладила дочь по головке. — Но детям не хватает сверстников, с которыми они б могли играть.
— Мы что-нибудь придумаем, — кивнула ей Екатерина. — Возможно, очень скоро вы заживете прежней жизнью. Пока же меры безопасности диктуют избегать контактов с посторонними. Познакомьте меня с детьми.
— Маша, Миша, — Марина легонько подтолкнула детей к Екатерине. — Знакомьтесь. Великая княжна империи, цесаревна Екатерина Александровна. Скажите гостье: «Здравствуйте!»
— Здлавствуй, тетя! — промолвил Миша.
— Не тетя — цесаревна! — поправила Марина.
— Она не настоящая, — насупился малыш.
— С чего ты взял? — Екатерина присела перед мальчиком.
— У цалевны на голове коёна, — ответил Миша. — Так в книжке налисовано. А у тебя коёны нет.
— Забыла в своей комнате, — Екатерина улыбнулась. — Надену в следующий раз.
— Тогда и будешь для меня цалевной, — сообщил малыш. — А так ты просто тетя.
— Миша! — воскликнула Марина. — Немедленно же извинись.
— Не нужно, — Екатерина встала. — Он прав. Что скажешь, Маша?
— Здравствуйте, Екатерина Александровна, — сказала девочка и поклонилась. — Спасибо вам за то, что дали нам приют.
— Совсем уж взрослая, — цесаревна погладила ее по голове. — Маша, поиграйте с братом в соседней комнате, а я поговорю немного с вашей мамой.
— А сказка? — нахмурился малыш.
— Сказку мама позже дочитает, — ответила Екатерина. — Маша?
Девочка кивнула, взяла брата за ручку и повела его к дверям. На пороге мальчик обернулся и показал язык.
— Миша! — Марина покраснела. — Не обижайтесь на него, Екатерина Александровна. Ребенок…
— И весь в отца, — ответила Екатерина. — Такой же дерзкий, своенравный и не боящийся начальства. Присядем, Марина Авенировна. Поговорим о вашем муже.
— С ним что-нибудь случилось? — забеспокоилась Марина, сев на диван.
— С ним — ничего, — Екатерина усмехнулась. — Князь из таких людей, что не горят в огне, в воде не тонут. Но немцы жалуются. По неофициальному каналу связались с нами и попросили убрать Несвицкого из Сербии. Взамен же обещают оставить вас семьей в покое.
— И вы им верите?
— Конечно, нет, — ответила Екатерина. — Но, если вы поселитесь в Москве, добраться до семьи Несвицкого им будет сложно. Короче, хенде отобьем.
Лицо Екатерины приняло зловещий вид.
— Я не смогу уговорить его вернуться, — заметила, вздохнув, Марина. — Он не послушает.
— Ну, это не забота ваша, — хмыкнула Екатерина. — Прикажут — и приедет. А вы поговорите с ним, когда вернется. У деда Николая прекрасный дом, он будет рад жить вместе с внуком. Тем более, Нововарягия как независимое государство доживает последние недели. По воле населения республики, высказанной на недавнем референдуме, Нововарягия войдет в состав империи по праву автономии с единым с нею гражданством. Указ уже готовят. И обстоятельство, которым пользовался Николай Михайлович, исчезнет. Хватит ему в провинции скрываться и отбояриваться от имперской службы. Ведь все равно ей служит — даже добровольцем.
— А император? Он не будет против?
— Это его воля, я просто сообщила ее вам.
— Поговорю, Екатерина Александровна, — пообещала Марина.
— Спасибо. До свидания.
Екатерина встала и ушла. Марина тоже встала и проводила ее взглядом.
«Врешь, тетя! — подумала злорадно. — Не император тянет Колю в Москву, а ты сама. Прав Николай Иванович, ты не забыла мужа и очень им интересуешься. Но обломаешься, как Коля говорит. Нас он никогда не бросит!» И, подавшись чувству, Марину показала в сторону закрывшейся за гостьей двери язык…
Глава 17
«У име Републике Слободне Србие…»
Заседание трибунала, закончившееся вынесением приговора от имени Республики Свободная Сербия, длилось около трех часов. Упрощенная процедура судебного разбирательства привела бы в ужас любого ревнителя чистоты процессуальных принципов, не признающего иного правосудия, кроме как с участием присяжных, адвокатов и тщательного исследования доказательств, с растягиванием слушания на месяцы. Произошедшее тут напомнило скорее военно-полевой суд с минимумом формальностей. В качестве публики присутствовали волхвы Несвицкого и он сам, Оршич с Ковачичем, еще несколько офицеров. Не прорвался даже Ваня Гудурич, готовый штурмовать охрану помещения трибунала едва ли не с автоматом наперевес. Журналист пронюхал о грядущей горячей новости, но в отношении него был издан особый запрет — не пущать.