— Смотрите! — вдруг закричал кто-то из повстанцев. — Несвицкий и его волхвы! Это они сбили вертолеты.
Николай не узнал кричавшего, но вот голоса Оршича и Ковачича, оравших с характерным хорватским акцентом, ни с чем не спутаешь.
— Качать их! — вопили полицейские.
Спустя несколько секунд Несвицкий оказался в воздухе — без всякого волхования и крыла. Рядом взлетали Василий, Душан и Борис. Носился кругами Ваня Гудурич и непрерывно щелкал затвором трофейной зеркалки, предвкушая эпохальный репортаж…
— Ура! Победили смо! — надрывались гвардейцы Младеновича.
Улучив момент, Николай зафиксировал себя в верхней точке броска, затем аккуратно встал на ноги за пределами круга чествовавших.
— Другове! Сейчас вы сделаете то, что не вышло у немецких вертолетчиков — растрясете нас!
Повстанцы рассмеялись и отпустили их с миром. Душан тут же нацепил поводок на Цербера.
— Поищу тело Олега, — сказал хмуро. — Мы тут празднуем, а он…
Радость померкла и пришло осознание: сегодня от огня вертолетов и десанта погибли десятки, не исключено — сотни повстанцев. А еще Несвицкий увидел направленный на него взгляд Младеновича. Генерала тоже поздравляли с победой, но он не удостоился и десятой части восторга, который обрушился на четверку волхвов. Еще недавно бывшую пятеркой…
Нехорошим был этот взгляд, хмурым…
Малкович вернулся через час — с мешком на спине из парашютного шелка, пропитавшегося красным. Сгрузил ношу на бетон и позвал товарищей.
— Вот — указал на мешок. — Там никого не опознать — сплошное месиво из тел. Корпус вертолета разломился, и людей буквально растерзало. Но возле этих частей тела Цербер страшно выл. Я собрал все, что осталось от Олега. Давайте похороним и помянем.
Пес лежал около кровавого мешка с закрытыми глазами. Только поднимающиеся и опускающиеся бока от дыхания выдавали, что он жив.
— Подготовьте могилу, — согласился Несвицкий. — Я уже чуть отдохнул и пойду к Симаничу. Нужно помочь с ранеными. Потом меня найдете.
Госпиталь с двумя десятками коек был переполнен. Раненых складывали прямо на коридоре. Суетились больничары из городской больницы, им помогали волонтеры. Среди них Николай разглядел и Ольгу. Она посмотрела на него и отвернулась. Наверное, уже знает о муже. Необходимость в объяснении отпала. Во всем виновата сама Ольга — она затеяла игрища с соблазнением свояка, вследствие чего Милош и сошел с нарезки. В Варягию Несвицкий ее не повезет — пусть живет как хочет. Свой долг перед родственниками жены он исполнил…
Бундесвер в бою потерял погибшими свыше четырехсот человек, а один вертолет, вдобавок, от полученных повреждений рухнул на подходе к авиабазе. Редкий случай, но немецкие СМИ не стали занижать потерь, подчеркивая, правда, что среди повстанцев они «на порядок выше». Иностранные телевещательные каналы и информационные агентства распространили фотоснимки Гудурича, всего за пару месяцев выросшего из безвестного репортера провинциальной газеты в мировую звезду журналистики. Немцы, хоть и не полностью, фотографии перепечатали. Картины с разорванными телами в обломках вертолетов вместо того, чтоб обернуться поводом сплотиться вокруг кайзера и объявить священную войну унтерменшам, привели к противоположному результату. Оппозиция вывела на улицы Германии сотни тысяч митингующих, требующих смены правительства и прекращения боевых действий. Ораторы задавали, по существу, один единственный вопрос: если у руля государства стоят бездари, допустившие массовую гибель немецких солдат и офицеров, то зачем им оставаться на посту?
К лету полыхнуло и в других присоединенных к Рейху территориях. Пример Високи Планины показал чехам и полякам: немцев можно и нужно бить. Когда сгорела дотла резиденция варшавского гауляйтера вместе с ним самим, а повстанческая Вольна Польска, по примеру Сербии, начала создавать свободные от оккупации партизанские зоны, стало ясно, что у Рейха серьезные проблемы. Вот тогда Младенович и позвал к себе Несвицкого.
— Из Москвы пришел приказ, — объявил волхву. — Ты возвращаешься домой.
— Почему? — удивился Николай.
— В твоем пребывании в Сербии больше нет необходимости. Эпидемия закончилась, как и военные действия. Германия объявила о выводе своих войск из Сербии.
— А другие волхвы?
— Они пока останутся.
— Тогда почему уезжаю я?
— Потому, что ты гражданский, а они офицеры, состоящие на действительной военной службе.