— Федь, погоди… А Ленка-то тут при чем?
— А ни при чем! Просто с тобой ни одна нормальная баба не уживется, сбежит, как черт от ладана! А Скворцова — уживется! И, еще посмотрим, кто из вас кому «Равняйсь! Смирна!» командовать будет! Да была б моя воля, я б вас завтра же поженил! В приказном порядке!
Потом немного подумал и добавил:
— И под конвоем из твоих любимых спецназовцев… А то еще передумаете, черти…
И неожиданно успокоился.
Хитрован.
Глеб растерянно затушил сигарету и снова прикурил новую.
— Ну, Федька… Не ожидал, честно говоря. А вообще-то думаю, что с конвоем в дворец бракосочетания ты — пока что — погорячился. Уж больно неожиданно все случилось, и для меня, да и для нее, похоже… Надо подумать, осмотреться… Не курицу ж на рынке покупаем…
Дядя Федор как-то утробно хохотнул, плеснул себе в рюмку еще коньячка, поднял, любуясь.
— Да это-то как раз понятно… скоро только кошки родятся…. Но, по ощущениям-то как, дойдет у вас до этого?
И потянулся рюмашкой к Глебу, приглашая чокнуться.
— Ты знаешь, Федька… похоже, что да…
И поднял рюмку в ответ.
Чокнулись.
Выпили.
Помолчали.
Тишину, после всего сказанного почти благостную, нарушил все-таки — дядя Федор.
Работа у него такая.
— Ну, и ладненько. Даст Бог — все хорошо будет. Должно у вас с Ленкой срастись… со временем… А мы, давай, еще по одной дернем, да и поговорим о делах, чуть более приземленных. Согласен?
Глеб только кивнул в ответ. Выпить так выпить. Поговорить так поговорить. Опять-таки, почему бы и не поговорить? Да о чем угодно, только не о его отношениях со Скворцовой. Он, Глеб, и сам в них пока еще не совсем разобрался…
— Значит, так: есть к тебе одно замечательное предложение. Ты город Южноморск знаешь? Ну да, ту самую бывшую всесоюзную здравницу… Наравне с Сочи… Так вот, сразу предупреждаю, сюжет платный…
Глеб, перебивая Кашина, сделал резкий отрицательный жест рукой, поджал губы.
— Ты же знаешь, Федь, я «джинсой» не балуюсь. Завязывай. Это не предложение. Просто считай, что разговора не было в принципе.
Федор широко, по-доброму усмехнулся.
— Вот чудак-человек… Стал бы я с тобой о «джинсе» речь вести… Если б твоя щепетильность, широко в этом вопросе известная, еще и на «леваки», которые ты западникам в обход любимой редакции сливаешь, распространялась — цены б тебе не было… Да ладно, шучу-шучу, — отмахнулся он, видя готового завестись Глеба, — не в этом суть. Заказ — не «джинса». Клиент просто проплачивает время. Получасовку. Прайм-тайм. Точнее, сам понимаешь, двадцать семь минут, остальное «видаки» захапают под рекламу свою ненаглядную. Сюжет — честный. Можешь снимать на свое усмотрение, хоть журналистское расследование проводи. В городе дела идут и вправду хорошо. Инвестиции такие, кроме Южноморска, в том регионе только в Сочи идут, но Сочи, сам понимаешь, тема отдельная — правительство, «Газпром», то-се… Криминал там, конечно, есть, как и везде, но уличная преступность практически отсутствует. Начальник милиции — из твоих любимых СОБРовцев, в Чечню два раза в командировки мотался — хвост этим «правильным пацанам» прижал так, что сидят и не рыпаются. Самое главное, к инвесторам за долей не лезут. Те и рады стараться…
Глеб протестующе поднял руки.
— Стоп, Федя, стоп… Притормози. Ежели у них все так хорошо, какого, прости Господи, хрена я им понадобился?
Федор расхохотался.
— Барышня, вы меня удивляете… А какого хрена вообще может понадобиться честный журналист с именем любому, пусть самому прекрасному-распрекрасному, честному-пречестному чиновнику? Да каким бы он чудесным не был, шарахаться должен от таких, как ты, словно черт от ладана! Неужели не понял?
Глеб хмыкнул.
— Выборы у них, что ли, подоспели?
Федор всплеснул руками:
— Ну, наконец-то! Доперло до барышни! Выборы, Глебушка, самые, что ни на есть, выборы. И лезут, понимаешь, на должность мэрскую всякие нехорошие дяди. Вот и нужно товар лицом показать. Не более, но и не менее. Так что, друг мой Глебушка, ты меня знаешь, врать я тебе не буду, собирай манатки и гони-ка ты в славный город Южноморск, правду снимать. Правду-правду, не беспокойся. Заплатить тебе, конечно, за нее толком никто не заплатит, но отдохнуть — дадут. Так сказать, командировка в лето, да еще из нашей мартовской слякоти. Генерит там всем мой старинный товарищ, Дима Князев, — обещал не обижать. Не по деньгам, по отдыху. О том, что ты деньги не берешь, осведомлен. А Князь человек такой: ежели пообещал — в лепешку расшибется, но сделает…
Глеб задумчиво кивнул.