Если бы продолжала действовать связь, то последняя проблема отпала бы сама собой. Но связи не было, и приходилось пока рассчитывать только на свои силы. Первой и основной задачей стало любым способом снять корабль с камней, иначе волны его постепенно добьют. Но как это сделать?
Запустить двигатель так и не удалось. Кроме того, «Некрасов» принял много воды и осел ниже всех допустимых норм. Хорошо хоть, что многие переборки выдержали, а из некоторых помещений воду даже удалось откачать.
Не раз Жмыхов и Нечаев спускались в машинное отделение и наблюдали за работой людей. Мотористы и механики понимали, что их судьба — в их же руках, и трудились без отдыха и перекуров, но никаких видимых сдвигов пока не было.
Все это Жмыхов рассказал прибывшему на борт Ярцеву. Поразмышляв втроем (третьим был Нечаев), пришли к выводу, что надо вернуть на корабль часть тех матросов, которые сопровождали шлюпки на берег. При таком аврале каждая пара рук на счету.
По всем прикидкам выходило, что при благоприятном раскладе завтра, в крайнем случае — послезавтра, можно начать перевозку пассажиров обратно. Море к тому времени наверняка успокоится, а на корабле они хотя бы будут в комфорте. На берегу нет никакого жилья — ведь никому и в голову не приходило снабжать суда палатками, да и проблема питания будет тогда решена. Запасов в холодильниках хватало, но, опять-таки, никаких переносных кухонь не имелось, и по-настоящему готовить можно было лишь на борту.
Рассказ Ярцева о пальмах на берегу вызвал откровенное недоверие. Ни Жмыхов, ни Нечаев по своему возрасту, воспитанию и опыту не верили ни в какие чудеса, а с географией были знакомы не понаслышке. Но налицо был факт, требовавший объяснения. Жмыхов заикнулся было по старой привычке о происках агентов империализма, но Ярцев тут же перебил его:
— Что вы, Иван Тимофеич? Времена холодной войны давно миновали, да и толку-то от этих пальм? Запутать заблудившихся русских моряков? А кто мог знать, что мы тут вообще появимся? Не говорю уже о смысле подобного запугивания. Может, ученые опыты ставили? Скажем, устроили ботанический сад, или хотят сделать новый искусственный курорт?
— Вот это возможно, — поддержал его старпом. — Собирались же на Марсе высаживать яблони, почему же у себя, на Земле, не посадить пальмы? Я, кажется, что-то об этом читал, или по радио слышал. Только страну забыл. Не то Франция, не то Испания.
— Я тоже вроде что-то слышал о чем-то таком, — согласился капитан. — Вот только подробностей не помню.
— Подробности как раз и неважны, — заметил Нечаев. — Точных координат там все равно не было, а район, где мы примерно можем находиться, нам и так известен. Меня смущает одно: вроде бы на западе никакого острова быть не должно. Или нас отнесло так далеко в сторону?
— Значит, отнесло, — отрубил капитан и повернулся к Ярцеву. — Ты, Валера, вот что… Надо как-то эту землю осмотреть. Ежели и вправду эксперимент, то хотя бы поселок ученых тут должен быть. Кто-то обязательно должен наблюдать. А раз есть поселок, значит есть и связь. Народ-то тут цивилизованный, без удобств обходиться не могут. Возьмешься?
— О чем разговор, Иван Тимофеич! Конечно возьмусь! Подберу кого-нибудь из пассажиров в помощь, и всю округу прочешем. А еще лучше: там гора есть, с нее все должно быть видно, как на ладони. Ученые — это не солдаты, они маскироваться не будут.
— Соображаешь, — протянул Жмыхов. — На том и порешим. Сейчас продукты загрузим — и отправляйся. И пришли сюда хотя бы одного из штурманов и десяток матросов, а то зашиваемся совсем. Кто там из вас лучше всего аппаратуру знает?
— Володя. Он электроникой интересуется, — подсказал Нечаев. — Да и переподготовку в аккурат перед рейсом проходил.
— Вот его и пришли. Нечего вам всем троим на берегу делать. Я бы и тебя оттуда забрал, да кто-то из комсостава обязан оставаться с пассажирами. На твоей ответственности будут и порядок, и питание, в общем все хлопоты. А Бог даст, завтра, ну пусть послезавтра, всех назад переправим. Если, конечно, раньше не спасут. Искать-то наверняка уже ищут. Короче, посмотрим.
— Разрешите идти, Иван Тимофеич? — спросил Ярцев, прикидывая, не загрузили ли уже шлюпку.
— Иди. Нет, постой, — остановил вдруг его капитан и извлек из сейфа заветную бутылку. — Давай двадцать грамм на дорожку!
Едва отчалила шлюпка, Жмыхов в очередной раз отправился в машинное отделение.
— Как дела, Иваныч? — спросил он стармеха. — Хоть что-то продвигается?
— Да похвалиться пока нечем, — Бороздин был весь перепачкан, и даже на лице виднелись пятна не то масла, не то солидола. — Ковыряемся, ковыряемся, а толку…
— Ковыряетесь? Тут не ковыряться, а работать надо! — Только усталость помешала Жмыхову вспылить по-настоящему.
— Так, Тимофеич, и Москва не сразу строилась! Никто же не рассчитывал, что корабль с такой высоты шмякнется. Вот тебе и результат. Повреждений столько, что и не знаешь, за что хвататься. Послезавтра и то вряд ли починимся, хоть люди без отдыха вкалывают!
— Некогда нам отдыхать, — отрезал капитан. — При такой волне нас скоро расколошматит об эти камни к чертовой матери!
Стармех ненадолго задумался, тиская черными от грязи руками промасленную тряпку, и посоветовал:
— А ты приспособь концы, матрасы, шины — все, что найдешь мягкого. Чем палубная команда у тебя занимается?
— Как это — чем? Воду вычерпывают, переборки укрепляют, пробоины пытаются заделывать, — перечислил капитан.
— Пока заделают, новые образуются. Лучше пока сделайте, как я сказал, а там пусть продолжают.
— Лады. — Жмыхов давно успел оценить предложение и отправился отдавать распоряжения, но, сделав всего несколько шагов, вернулся. — А ты движок чини быстрее. Без хода все равно ни черта хорошего не будет.
— Починить-то починю, да вот когда? — заметил Бороздин. — А если подумать, спешить нам нет никакого смысла. Разве что для успокоения совести. Все равно закончить не успеем.
— Как это — не успеем? — Снова собравшийся было уйти капитан застыл от удивления.
— Найдут нас раньше, — пояснил стармех. — Со связью, или без связи, но поиски давно начались. А в доке и ремонтироваться полегче будет. Главное для нас: не утонуть раньше времени. И не переживай, Тимофеич. Нашей вины в случившемся нет.
— Был бы человек, а вина найдется, — напомнил Жмыхов старинное изречение. — Да и ищут нас что-то больно долго.
— А чего ты хотел? Связи с нами нет. Пока связались с компанией, пока то, да се… Не так быстро все делается. Вот если бы мы успели сигналы передать…
— Успели — не успели, найдут — не найдут… По-твоему мы что, в детские игры играем? — Взгляд Жмыхова стал колючим и жестким. — Запомни, Иваныч: до тех пор, пока спасатели к борту не подойдут, работы по ремонту двигателя ни на минуту не прерывать. Объяснениями да выяснениями будем заниматься в порту. А за состояние корабля с нас ответственности никто не снимал. Все, выполняй!
— Есть, выполнять, — хмуро отозвался Бороздин. — Я свою работу знаю…
С возвращением капитана на верхние палубы там началась суматоха. Выполняя новые распоряжения, матросы пытались поместить между бортом и скалой как можно больше «смягчителей», но корабль болтало на волне, зазоры то появлялись, то исчезали, и работа оказалась весьма нелегкой.
После бессонной ночи и непрерывных работ люди совершенно выбились из сил. В любой другой ситуации Жмыхов обязательно предоставил бы им короткий отдых, но сейчас он здорово опасался, что они могут не успеть, и как мог подгонял команду.
Он и сам, невзирая на возраст и служебное положение, то и дело присоединялся к работающим, подавал пример, торопил. Если капитан потом и отходил, то только чтобы проверить, как продвигаются дела в других группах, скоординировать работу, распорядиться где надо… Лишь за полдень Жмыхов разрешил обедать повахтенно с тем, чтобы работы не прекращались ни на минуту.
Постепенно дела на «Некрасове» стали улучшаться. Борта были прикрыты, некоторые из пробоин кое-как заделаны, даже в машинном отделении наметилось некое подобие порядка. После совещания со старпомом и стармехом Жмыхов решился на абсурдную в обычных условиях попытку: попробовать стащить громаду лайнера с камней при помощи малосильных спасательных шлюпок.