– Соглашусь. Но не отметим. Помнишь договоренность? В Штатах – ни капли! – Вадим не забывал о своем обещании Марлену отучить Сашку пить. Сболтнул сдуру, а теперь помимо собственных забот приходилось с Сашкиной склонностью к бутылке бороться. А то получится, что мало ему позора с тоефлом, так он еще и перед Марленом треплом окажется.
– А когда Ленка приедет, тоже «ни капли»? – чуть не всхлипнул Саша. Для него слово, данное другу, было чем-то святым или, может, магическим заклинанием, произнесенным самому себе.
– Черт! – Вадим аж подскочил в кресле. – Забыл!
– Что? – Саша вздрогнул, испугавшись вскрика Вадима.
Вадим стал объяснять. Давным-давно, когда он поступал в аспирантуру, результаты ездила узнавать Лена, – Вадим валялся с гриппом. Вернувшись домой со счастливой вестью и гвоздичкой, которую она сумела раздобыть в зимней Москве. Лена спросила, а что он сделает, если и она вдруг защитится. Вадим тогда брякнул, что выкупает ее в ванне шампанского. Брякнул и забыл. Лена же, став аспиранткой на кафедре Смоленского, в шутку напомнила Вадиму о его обещании. Теперь выходит, что на Вадиме лежит обязательство, выполнить которое он явно не в состоянии. Здесь, в Америке, шампанское стоило долларов по 15 за бутылку. Ванна шампанского – минимум бутылок 50 – съедала полумесячную зарплату Осипова. Этого позволить он себе не мог…
– Ну, коли ты не выполнишь обещания жене, я освобождаюсь от обещания тебе! – ехидно улыбнулся Саша.
Вадиму было не до шуток. Вдруг Ленка действительно вспомнит про этот дурацкий уговор? А один из незыблемых законов жизни Вадима гласил: обещанное жене должно быть исполнено!
Вечером друзья поехали в посольский магазин. Они и раньше туда наведывались. Продукты доставляли, в основном, из Союза, а кое-что готовили здесь, на месте, жены совслужащих. Например, пельмени. Классные! Домашние! Плюс в посольском магазине всегда наличествовали соленые огурцы и селедка. То, чего в богатейших американских супермаркетах и не видывали. Ну и, разумеется, радовали цены: сигареты обходились здесь Вадиму в пять раз дешевле.
Основной же приманкой в «лавке», как называли магазин посольские, для советских командировочных была выпивка. Мало того, что здесь продавалось то, о чем в Союзе просто не слыхали, так еще и по абсолютно бросовым ценам. Разумеется, Вадима заинтересовало, как это получается. Оказывается, «лавка» действовала на правах потребсоюза. Кроме того, закупали оптом, напрямую у поставщиков. Но и этим дело не ограничивалось: «лавка» числилось при посольстве и пользовалась всеми дипломатическими льготами – ни тебе налогов, ни таможенных пошлин, ни акцизов. Вадим впервые понял, сколько денег переплачивает обычный покупатель обычного магазина за всяческие «накрутки» в пользу государства, перекупщиков, самих торговцев, транспортников и так далее.
Саша, конечно, каждый раз у винного прилавка пускал слюни, но Вадиму удавалось переманить его либо к колбасе, родной, «докторской», либо к пельменями. Несколько раз баловали себя говяжьим языком. В американских супермаркетах они его не находили.
На этот раз Вадим сам не медля направился в винный отдел. Саша, понурив голову, шел за ним. Шампанское было. По 3 доллара за бутылку. Получалось, что меньше, чем полутора сотнями долларов, не отделаешься. Спустить в канализацию 150 баксов, экономя каждый день на еде и метро по нескольку центов, а когда везло, то и по паре долларов, Вадим не мог! А тут еще Сашка стал подначивать, мол, 50 бутылок мало, нужно не меньше сотни.
Увидев реакцию Вадима, Саша сменил гнев на милость и предложил выход из положения. Здесь же, в «лавке», только в соседнем помещении, продавались промтовары. Саша озвучил свою идею: покупаем детскую ванночку, наполняем ее четырьмя бутылками, чтобы дно хорошо покрыть, и Ленка в нее встает. Формально все правильно – ванна шампанского предоставлена. Вадим отмахнулся от затеи друга. Саша стал убеждать: омовение ног – древнейшая традиция цивилизации. А, кстати, ванна шампанского – это вообще купеческие дела, это неинтеллигентно.
Вадим мрачно молчал, потом повернулся и пошел к выходу, бросив на ходу: «Поехали!»
– Тоже мне, Гагарин нашелся! – не удержался Саша.
До Лениного приезда оставался один день. Вадима просто переклинило. Он не мог думать ни о чем, кроме этой треклятой ванны из шампанского! Саша, как мог, пытался вывести друга из состояния паники. Вадим вообще открылся ему с новой стороны. Прекрасно зная о романе с Юлей, Саша искренне полагал, что Вадим достаточно прохладно относится к жене. Так, удобно, привычно… Но и первый приезд Лены, и нынешние неадекватные, на его взгляд, переживания Вадима заставили Сашу задуматься об истинном отношении друга к жене.
Весь опыт общения Саши с Вадимом и в Москве, и здесь, в Вашингтоне, приучил Сашу к мысли, что Вадим всегда находит решение любой проблемы. Саша с неохотой, но признавал, что решения эти, будучи далеко не всегда очевидными, практически каждый раз оказывались эффективными. Вадим вечно побеждал.
Щадя самолюбие друга, Саша не передавал Вадиму, сколь злые шутки отпускал в его адрес Стэн в начале стажировки. Хорошо, что сам Вадим, плохо понимая быструю речь Стэна, крайне редко разбирал игру слов, при посредстве которой Джонс выставлял его посмешищем в глазах собеседников. Но уже пару недель, как Саша отметил: Стэн свои шуточки поприжал. Да и смотрел он на Вадима явно другими глазами, чем в начале октября. Хочешь – не хочешь, а приходилось признать, что придумка Вадима с изменением программы стажировки, его лояльность по отношению к «Брайану» явно дали свои результаты. Пока не в практическом плане, а в отношенческом, но ведь дали! Кроме того, Саша догадывался, что в голове Вадима созревает план по «окончательному разгрому американской группировки на территории Вашингтонского плацдарма», как он сам однажды сформулировал свою следующую задачу.
И вот сейчас перед Сашей другой Вадим. Он растерян, испуган, просто жалок… Выражение глаз уже несколько дней напоминает Саше взгляд его спаниеля Джесси: набедокурив, пес подбегает к хозяину и выразительно смотрит на него, ища прощения и защиты. Точь-в-точь как Вадим смотрит нынче на Сашу из-за дурацкой проблемы с какой-то символической ванной шампанского для жены…
«Стоп! „Символической"!» – Саша подскочил на кухонном табурете и побежал в свою спальню. Через пару минут его вопль: «Вадька, беги сюда!» – сорвал из-за стола и самого Вадима, не на шутку напуганного шквалом эмоций, захлестнувших друга. Вадим влетел в Сашину комнату с початком кукурузы в зубах, вытирая на ходу руки бумажным полотенцем. В другой ситуации Саша наверняка сострил бы по поводу вида адвоката Осипова. Но сейчас он молча и торжествующе держал над головой развернутый глянцевый журнал. Улыбаясь во весь рот… Последний штрих успокоил Вадима, и он, наконец, взглянул на то, что Саша так радостно простер в вытянутых руках, словно плакат на Первомайской демонстрации. Еще не подойдя вплотную, Вадим понял смысл картинки, рванулся вперед и, забыв про початок во рту, крикнул: «Дай!» Получилось, правда, «Ай!», кукуруза покатилась по полу, Вадим протянул вперед обе руки, но Саша ловко убрал журнал в сторону, и Вадим поймал воздух. Саша заливался, как ребенок, не давая Вадиму схватить журнал, оставляя его то слева, то справа от себя, а Вадим бегал вокруг Саши, – он никак не мог изловчиться, чтобы перехватить его руки. «С тебя бутылка шампанского!» – Саша запыхался и сжалился над приятелем. От слова «шампанское» Вадима передернуло, и он беззлобно и устало откликнулся: «Пошел ты!»
На развороте журнала была изображена ванна, наполненная до краев льдом, из которого гордо торчала бутылка шампанского «Мартини Асти». Вадим почувствовал прилив благодарности к американским рекламщикам. Для него их находка – спасение!
Назавтра, забежав домой бросить портфели и переодеться, друзья сходу рванули в «Джаинт» – супермаркет, где они закупали продукты. Более дешевый «Шопперс» находился намного дальше, и тащить оттуда покупки на себе было уж совсем тяжко, поэтому в этом сразу решили не экономить. Лишняя десятка в месяц, сбереженная, предпочти они «Шопперс» «Джаинту», при больном позвоночнике Вадима могла выйти боком. Поэтому именно Саша, а не сам Вадим, стеснявшийся говорить о своих проблемах со здоровьем, настоял на «Джаинте».