— Значит, я буду вести поиски Анатолия Анатольевича Козловского. Разрешите быть свободным, ваше превосходительство?
— Идите! — сказал с облегчением Рождественский.
Корнеев повернулся и вышел из кабинета, оставив генерала в большом смятении.
В тот час, когда капитан Корнеев настойчиво добивался от генерала Рождественского, чтобы тот вспомнил фамилию его спутника, во двор, где поселился Лазо, вошла молодая женщина, держа под мышкой портфель. Остановившись перед квартирой чиновника Назарова, она робко постучала в дверь. На стук вышел хозяин в накинутом на плечи пальто.
— Извините за беспокойство, — произнесла женщина, — здесь проживает Ольга Андреевна Энгельгард?
Назаров, недовольный тем, что его потревожили, не дослушал фамилии и, показав рукой на приделок, молча захлопнул дверь.
Ольга видела в окно, как женщина стучала к Назарову, но не слышала их разговора. И когда незнакомка направилась к приделку, сердце подсказало недоброе. Но что она могла сделать? Скрыть Сергея было некуда, а не отозваться на стук вызвало бы подозрение. Она накинула на себя платок и вышла.
С минуту Ольга и незнакомка пристально смотрели друг на друга, а потом на их лицах заиграли улыбки.
— Ольга! — воскликнула женщина. — Боже! Какими судьбами? Вы помните меня?
— Помню, — призналась Ольга, — вы жили на Белой улице, учились в университете. Нина?
— Да!
— Как же вы попали сюда? — спросила Ольга, стараясь не выдать своего волнения.
— Я работаю в американском Красном Кресте и разыскиваю Ольгу Андреевну Энгельгард, на имя которой получена посылка из Вашингтона. Вы давно из Томска?
— Год.
— А я еще раньше уехала… Вы здесь одна?
— С братом.
— Работаете?
— Не можем устроиться.
— Какая я, право, несносная, — усмехнулась Нина, — держу вас на холоде. Приходите ко мне вечером, поговорим о работе. Я буду очень рада вас видеть. Я живу одна, на Ботанической улице, шесть.
Что могла принести Ольге встреча с Ниной Пригожиной, с которой они вместе учились в Томском университете? Нина отличалась тем, что любила весело проводить время, всегда влюблялась в кого-либо из студентов, но быстро разочаровывалась. В ней жила постоянная неудовлетворенность, никто не знал ни ее родителей, ни того, как она проводит время вне университета. Когда началась революция, Пригожина первое время демонстративно гуляла с красным бантиком на груди, бегала на все студенческие и городские митинги, а потом неожиданно исчезла из города. И вот сейчас Ольга Андреевна встретилась с ней. Если верить Пригожиной, то ничего особенного не произошло: она пришла разыскивать некую Энгельгард, а ее служба в американском Красном Кресте могла принести Ольге известную пользу: кто знает, может, и Ольга там устроится.
Вечером, посоветовавшись с Сергеем, она пошла к Пригожиной. Нина приветливо проводила ее в небольшую, но светлую комнату.
— Садитесь, Ольга, и рассказывайте, а я вскипячу чай на плитке. Мне почему-то грустно вспоминать студенческие годы. Ведь у меня лично все сложилось неудачно. Ну, а у вас? Вы в первый год революции были, кажется, близки…
Она не досказала, ибо, взглянув на Ольгу, увидела ее указательный палец на губах.
— Я понимаю, меня не нужно предупреждать…
Разлив чай, она уселась за стол. Ей стало неловко, что разговор не клеился. Тягостное молчание становилось невмоготу, и тогда Пригожина решила успокоить Ольгу.
— Простите, если я вам напомнила то, о чем вы давно позабыли. Беспокоиться вам нечего — я плохого не сделаю. Наоборот, я готова вам помочь. Я тоже попала во Владивосток случайно. Мать вторично вышла замуж и переехала сюда. Здесь она простудилась и…
Пригожина не договорила — на глазах у нее выступили слезы.
— Не плачьте, Нина, я понимаю, как вам тяжело, — утешала ее Ольга.
— И вот я осталась одна-одинешенька на белом свете. Все идеалы испарились как дымка, позади — мир утраченных иллюзий, впереди — пустота. Работаю в Красном Кресте, чтобы поддержать свое существование. Жалкая жизнь. А вокруг — зверье, расстрелы, жуть…
Ольга слушала и верила ей. Неужели Пригожина могла так ловко маскироваться? Все равно положение Ольги и Сергея было безвыходным: Нина знала, где они живут, а скрыться — некуда. И она решила ей кое-что рассказать.
— Нас никто не слышит? — спросила она.
— Нет.
— Видите ли, Нина, положение мое и брата хуже вашего. Мы голодаем, у нас нет ни денег, ни работы. А особенно нам надо переменить жилье.
— Чего же вы молчите? — с горячей заинтересованностью упрекнула Пригожина Ольгу. — Правда, у меня тесновато, кроме одной кровати, ничего нет.