Тюремщик принес кружку кипятку и кусок хлеба.
Ивашин привстал и сказал:
— Отнеси другим, я есть не буду.
— А чего хочешь?
— Свободы.
— Не моя воля, голуба, но надежду не теряй. Дай мне, Полтинину, подумать, — многозначительно сказал тюремщик, оставил кипяток и вышел.
На другой день к камере подошли старик Ивашин с женой. Их привели, чтобы удостовериться в том, что арестованный на самом деле Ивашин. Старуха глянула в оконце с решетками и сквозь слезы позвала:
— Ванятка, сыночек…
Ивашин с трудом поднялся, увидел мать и, закусив нижнюю губу до крови, проговорил:
— Не плачьте, мамо!
Старуху сменил старик.
— Здорово, сын!
— Здорово, батько!
Глаза старика видели уже слабо, но и то они приметили окровавленного сына. Старик не заплакал, а с дрожью в голосе произнес:
— Сплоховал ты, Ванюша…
— Наган подвел.
Мать снова заплакала.
— Цыть, Евдоха! — прикрикнул беззлобно старик.
Их увели, а Иван прислонился головой к каменной стене, опустился на колени и уснул.
С верховьев Иртыша дул колючий ветер. Весь день хлестал дождь. По правому берегу реки медленно двигался от Черемушек обоз, и промокшие до нитки люди, с трудом выворачивая сапоги из липкой грязи, шли рядом с лошадьми. Желто-бурая вода в Иртыше высоко поднялась, грозя выйти из берегов.
Последним в обозе шел Никандр Полтинин. Он через силу тащил ноги и думал: «Только бы дойти до города! Помоги, господи!» В бога Никандр не верил, но когда приходили тяжелые минуты, он, по привычке с детства, незаметно крестился и шептал про себя: «Господи, сохрани и помоги!»
Второй день тащился обоз на Омск. На возах — картошка для воинской части. В дороге возчикам рассказали, что в городе неразбериха, что красные снова одолели белых, но никто толком не знал, с чего и когда началось. Вот уже две недели, как белые с помощью мятежных чехословаков захватили власть и повесили пойманных коммунистов на телеграфных столбах. Куда ни поедешь — повсюду правительство. В Самаре министры поселились в гостинице, торгуют чем попало и вопят о спасении России. В Екатеринбурге — Уральское правительство, в Омске — Сибирское. Даже в Уфе появилась какая-то директория. Эсеры Авксентьев и Зензинов с кадетом Виноградовым и генералом Болдыревым объявили себя всероссийским Временным правительством, и при нем официальный представитель Антанты — английский генерал Нокс.
Никандр шел с обозом под видом возчика. Ему надо было пробраться в Омск и передать письмо учителю Лепетневу, а самому уйти в Сосновку к двоюродной сестре.
В городе обоз задержали. Какой-то вихрастый парень, щупая на возах мешки, весело орал:
— На партизанскую кухню!
Возчики свернули по указанию парня в какой-то переулок, а Полтинин незаметно отделился и ушел бродить по улицам. Лепетнева он нашел без труда. В сенях он снял с головы задубевший от дождя мешок, стянул с ног облипшие грязью дырявые сапоги и черные портянки и прошел в комнату. Комната сияла безукоризненной чистотой, сам Лепетнев, одетый в хорошо сшитый синий костюм, сидел за письменным столом и проверял ученические тетради.
Полтинин достал из потайного кармана в штанах письмо и подал Лепетневу. Тот небрежно прочитал его и спросил:
— Видели, что в городе творится?
— Видел.
— Понятно?
Никандра удивили лаконичные вопросы Лепетнева, и он в свою очередь хитро спросил:
— За какие деньги хлеб-то можно купить?
— За советские, голубчик! Сегодня рабочие с перешедшим на их сторону гарнизонным полком подняли восстание.
— А в Сосновку я пройду?
— Не знаю, голубчик. В городе вам скажут.
Полтинин показал на свои босые ноги и пожаловался:
— Сапоги худые, насквозь промокли.
— Могу подарить старые валенки, — предложил Лепетнев, желая поскорей избавиться от гостя.
Попрощавшись, Полтинин вышел на улицу. Трудно было представить себе, что вчера весь день шел дождь. А сейчас холодный ветер бродил.
«Куда идти? — подумал Никандр. — Учитель-то оказался барином, не оставил у себя ночевать». Он догадывался, что принесенное им письмо из Черемушек от какой-то женщины было любовным посланием, но никогда не поверил бы, что в каждом слове письма заключен шифрованный смысл. Женщина щедро уплатила ему, и он к ней не в претензии.
Недалеко от моста через Иртыш горел костер, а вокруг костра стояли вооруженные люди, подпоясанные пулеметными лентами.
— Ты кто? — спросил молодой парень у Никандра.
— Кто?! — зло передразнил Никандр. — Мужик! Привез сегодня картошку, а ваши отобрали.