— А-а! — растяжно протянул Шевченко. — Вертайсь назад и скажи Мигунову, что объявляю ему благодарность за дисциплину. — Он исподлобья посмотрел на Лазо, намереваясь прочесть на его лице, какое впечатление произвели его слова, но ничего не смог уловить.
— Как здоровье, Гаврила Иванович? — спросил командующий.
— Не жалуюсь, хоть трохи болить в груди. — Помолчав с минуту, он, скосив глаза на Машкова, добавил: — Може, ты нового командира привиз?
— Разве ты плох? Нет, Гаврила Иванович, побольше бы таких командиров, как ты. Захочешь — горы своротишь.
Шевченко нарочито сделал смущенный вид:
— Тоби лучше видать, Сергей Георгиевич, на то ты и главком.
— То ты кричал, что Шевченко бог и царь, то ты ударился в другую крайность, — пожурил его Лазо.
— Трохи помилився, сам мозги себе вправил, подкрутил гайки и стал человеком. Теперь не стыдно и весь отряд показать.
Беседуя, Шевченко неотрывно следил за Машковым, пытаясь догадаться, зачем тот приехал. В бескозырке, тельняшке и бушлате, он вызвал в командире Цимухинского отряда недоверие с первой же минуты, и, хотя Лазо похвалил Машкова, это недоверие никак не рассеялось. Оно еще больше возросло, когда матрос с каменным выражением на лице предложил командующему:
— Может, мне заняться делом?
Шевченко насторожился. Какие дела могут быть у этого человека в Цимухинском отряде? Не желая, однако, высказывать свое недовольство, он скривил губы.
— Которые хочут заниматься дилом, нехай занимаются, а тебя, товарищ главком, и Попова прошу со мной повечерять.
— Ты прав, Гаврила Иванович, сперва поужинаем, а уж потом за дела.
За ужином Лазо рассказал Шевченко и Мелехину об отряде Безуглова и в заключение сказал:
— Я привез тебе комиссара. Зовут его Виктор Иванович Машков. Он мастер на все руки: Мелехину покажет, как надо по-настоящему организовать штаб, осмотрит все оружие у бойцов, проверит их знания, а ты, Гаврила Иванович, поезжай на неделю в Сергеевку к Степану Агафоновичу и посмотри, как там поставлено дело. Если что понравится — примени у себя.
Шевченко сразу повеселел: так вот зачем главком привез матроса! На такое дело он согласен, но надо присмотреться к комиссару.
Вошел дежурный и доложил:
— Товарищ командир, задержан партизан Курочкин в пьяном виде.
— Заведи этого гада сюда! — приказал он, не спросив разрешения у командующего. Ему хотелось при Лазо показать свою непримиримость к нарушителям дисциплины.
Дежурный привел Курочкина. Это был парень лет двадцати пяти, маленький, сутулый, смешной. На голове у него торчала шляпа, на плечах — американский мундир.
— Где нализался? — спросил строго Шевченко.
— Не помню, батька, — ответил Курочкин заплетающимся языком.
— Я тебе не батька, а командир отряда. И стой как полагается, а не шатайся, як гирька на ходиках. Що це за шляпа на голови? Где взяв мундир?
Курочкин не успевал отвечать, потому что Шевченко, свирепея с каждой минутой, бросал один вопрос за другим, не дожидаясь ответа.
— Напивься, як свинья. Не партизан, а американский попугай. — Подойдя к нему вплотную, он смахнул рукой шляпу с головы. — Щастье твое, что гости сидят, а то я бы тебе зараз показал. Дежурный! Уведи его, посади в холодную, завяжи ему руки и ноги, а завтра эту пакость будем судить при всем отряде.
Наутро разведчики сообщили Шевченко, что американцы собираются перебросить свои войска.
— Як быть, товарищ главком? — спросил Гаврила Иванович.
Лазо, развернув карту, углубился в нее. Шевченко неотрывно следил за тем, как командующий рассматривает карту. Наконец Лазо взглянул на Гаврилу Ивановича и сказал:
— В десяти верстах от перевала подъем. Значит, поезд в этом месте идет тихим ходом. Вот туда надо направить человек пятьдесят с расторопным и волевым командиром. Кого предлагаешь?
— Клименко! — не задумываясь, ответил Шевченко.
— Вызови его сюда!
Клименко ничем не выделялся: и рост невзрачный, и лицо неприметное, глаза маленькие, губы тонкие, только нос с горбинкой. Когда он пришел, Шевченко строго сказал:
— Пойдешь на серьезное задание. Не вдарь лицом в грязь, не подведи отряд. Зараз сам главком тоби все расскажет. Чуешь?
— Чую! — равнодушно ответил Клименко.
Сергею Георгиевичу командир не понравился — не было в нем огонька.
Шевченко уловил недоверие Лазо к Клименко и шутливо сказал:
— Жених из него, як из щеня волк, а командир золотой. Що скажу, то зробит.
— Садись, товарищ Клименко, и слушай внимательно. Ты тут все места знаешь?
— Как свой родной дом.