Хорват знал планы командования, ибо никто иной, как он, настойчиво требовал от генерала Розанова послать большие силы против партизан в Сучанскую и Анучинскую долины. Он доказывал, убеждал, писал докладные записки, уверяя, что партизаны могут в любой день перерезать Уссурийскую дорогу или незаметно пробраться через леса и Уссурийский залив к фортам Владивостока.
Против партизанских отрядов была брошена десятитысячная армия и мощная артиллерия. Лазо считал, что при большом напряжении сил он сможет нанести чувствительный удар противнику, но дорогой ценой.
— Это будет пиррова победа, — сказал он на совещании командиров. — Нам нужно медленно отходить в тайгу, но при благоприятных для нас условиях тревожить интервентов.
Посланный во Владивосток гонец привез согласие подпольного комитета партии на этот маневр.
В бухтах Ченьювай и Тетюхе высадились крупные десанты японцев. В Кангауз прибыли американские войска. Противник повел наступление на Владимиро-Александровское, Унаши и Перятино, вверх по Цимухинской долине. Шла кавалерия, пехота, артиллерия.
Партизаны медленно отходили. Безуглов, переведя свой отряд через речку, укрыл его в кустарнике и выставил на сопках дозорных. Прошел час, другой, третий… Вдруг дозорные донесли, что по долине движутся большие силы противника, а впереди них пешая разведка. Партизаны насторожились: к реке подошли несколько белых солдат. Вскоре к ним присоединились десять всадников. Офицер разрешил всем разуться и перейти речку.
Спешившиеся безугловские бойцы зорко следили за вражескими разведчиками, а те, перейдя речку, беспечно уселись на траву и стали обуваться.
— Огонь! — скомандовал Безуглов.
Все разведчики были убиты. Захватив лошадей и оружие, партизаны ускакали.
Изучив по карте местность, Лазо решил при переходе интервентов из Бровничей в Хмельницкую дать им бой в ущелье Щеки. Ущелье простиралось на пять верст, справа нависала отвесная скала, слева — бурная речка. Втянув врага в ущелье, можно было закупорить оба выхода и методично сжимать неприятеля с обеих сторон.
— В этих «Дарданеллах» мы их перебьем, как в мышеловке, — обрадованно сказал Машков.
Никто не сомневался в успехе, но неведомо каким образом противнику стало известно об этом плане, и партизанам пришлось оставить Щеки. Лазо с досадой вызвал Попова и приказал:
— Скачи в штаб, там находятся члены подпольного комитета, и передай им мое донесение. В нем я сообщаю, что в Щеках боя, очевидно, не будет.
— Почему, товарищ главком?
— Я сейчас допрашивал вражеского перебежчика, он уверяет, что японское командование намерено обойти ущелье стороной.
— Может быть, это ловкий маневр? — спросил Попов.
— Может быть, — согласился Лазо. — Однако не медли, но езжай не один, а вдвоем.
— С шахтером Байбородовым можно?
— Можно.
И Попов с Байбородовым умчались в штаб. А наутро прискакал на взмыленном коне Машков.
— Товарищ главком! — запыхавшись, сказал он. — Контра обходит «Дарданеллы». Сам видел, как колонны движутся восточнее ущелья и заходят нам в тыл.
— Прав был перебежчик, — заметил Лазо, — кто-то выдал мой план. Поезжай в отряд и вместе с Аврелиным тщательно проверь людей, не затесался ли среди них лазутчик и провокатор.
Приказав оставить Щеки, командующий отправил верховых к Хмельницкой встретить Попова и Байбородова, указав им путь отхода в тайгу, но Хмельницкая была уже занята противником, и верховые решили ее объехать.
Медленно потянулись партизанские отряды по Цимухинской долине. Посланная разведка донесла, что на развилке, у конца долины, стоит гора, обращенная острым мысом на юг. Это обрадовало Лазо. Он тут же ускакал с разведчиками к горе и, осмотрев ее, приказал отрядам стянуться к ней.
— Бодрей, бодрей! — шутили опытные охотники в отрядах, помогая товарищам взбираться вверх.
Неприятельские солдаты, намереваясь выйти из Цимухинской долины, подошли к горе, и тут на них покатился град камней.
— Экономь патроны! — кричали командиры.
С грохотом летели огромные каменные глыбы, нанося вред противнику, стремившемуся взобраться на гору. Вражеское командование нервничало, суетилось, подгоняло солдат, но те прятались в кусты, не рискуя взбираться. С утра до ночи шла стрельба.
На другой день партизаны отошли. Предстояло взойти на перевал. Многие выбились из сил, томила жажда, мучил голод, износилась обувь, распухли ноги, но партизаны все шли и шли.
Кто-то из партизан предложил создать таежный лазарет. Лазо, узнав об этом, посоветовался с врачом Сенкевичем, и тот, приложив много усилий, оборудовал лазарет. Нужны были сестры, медикаменты, спирт, инструменты, лежаки, посуда, продовольствие. Сенкевич не спал ни днем, ни ночью, он носился по тайге, охотники приносили ему мясо диких коз, кто-то притащил мешок соли. По ночам больные партизаны стонали, в бреду рвались в бой. Сенкевич отобрал у них оружие. Своим трудолюбием он заразил тех бойцов, которых прикомандировали к нему санитарами.