Однажды ночью к нему постучались. «Нагрянули», — безошибочно решил Лазо.
— Чтобы тебе света божьего не взвидеть, — грубо закричал он, — всю водку вылакал, колбасу сожрал, а теперь спать не даешь. Пошел вон, Ванька! Ей-богу, морду расквашу…
Стук повторился.
Лазо открыл дверь и в темноте различил несколько фигур.
— Пошел вон, Ванька, — снова заорал он, — дай выспаться!
Кто-то чиркнул спичкой, подняв ее вверх. Лазо увидел людей в офицерской форме и поспешил засветить каганец.
— Ты чего ругаешься? — спросил офицер, протиснувшись в каморку. Вместе с ним ввалился холодный воздух.
— Как же не ругаться, ваше благородие, — с возмущением ответил Лазо, — вместе покупали водку и колбасу, а мой дружок один сожрал. Остался я сегодня с пустым брюхом… Ох, и сволочь Ванька!
— Ты кто?
— Как кто? Человек!
— Паспорт есть?
— А то как же! Русский человек — и без паспорта? Все коммунистов ищете? Чтоб им божьего света не взвидеть. Из-за них рабочего человека ночью будят.
— Где работаешь?
— На мельнице.
— Покажи документ.
Лазо стал шарить в карманах штанов, хотя знал, что он лежит в ватнике. Достав измятую бумажку, он подал ее офицеру. Тот прочитал и приказал солдатам:
— Обыскать комнату.
— Какая же это комната, ваше благородие? Собачья конура, можно сказать.
— Подними тюфяк! — приказал офицер.
Лазо неуклюже поднял тюфяк и перевернул его.
— Что за бутылки?
— Пустые, ваше благородие. Эх, кабы одна полная четвертушка… Бррр!
— Ты без водки жить не можешь?
— Какая же это жизнь, ваше благородие? Одно, можно сказать, свинство.
Обыск в каморке подходил к концу. Неожиданно взгляд офицера упал на книгу, лежавшую на полу.
— Подай книгу!
Лазо поднял ее и нехотя протянул офицеру. Тот прочитал и спросил:
— Где взял?
— На мельнице.
— Зачем?
— На курево, ваше благородие.
— Украл?
— Лежала без присмотра, а кто ей хозяин — не знаю. Я и взял. — В эту минуту Лазо вспомнил безугловскую манеру говорить и добавил: — Почто хозяину в большом убытке быть? Если надо — возьмите, только оставьте несколько листков на курево.
Офицер вырвал последние две странички, бросил их Лазо, махнул на него рукой и протиснулся через узкую дверь на улицу.
Когда контрразведчики ушли, Лазо лег на грязный тюфяк и с сожалением подумал о потере ценной для него книги. Это был «Курс высшей математики» Поссе. Сергей Георгиевич на досуге занимался.
На Алеутской улице в приемной адвоката Владимира Николаевича Ягодкина собрались несколько посетителей. Рядом со штабс-капитаном, у которого под широким лбом горели проницательные глаза, сидел немолодых лет человек в мундире инспектора училищ. При резком повороте головы пенсне на переносице дрожало, и он хватал его руками, опасаясь, как бы оно не упало. В кресле развалился, вытянув длинные ноги, сухопарый мужчина в косоворотке под черным пиджаком.
Никто друг с другом не разговаривал. Штабс-капитан мял в руках газету, сухопарый внимательно читал какой-то акт. То один, то другой бросали нетерпеливые взгляды на дверь, за которой находился адвокат. Наконец дверь отворилась, и на пороге показалась миловидная барышня в ярко-зеленой вязаной кофточке. Держа в руках блокнот и карандаш, она спросила:
— Господин Судейкин есть?
Штабс-капитан встал со стула и звякнул шпорами.
— Пожалуйте к Владимиру Николаевичу!
Офицер скрылся за дверью. Адвокат сидел за столом в коричневом костюме с красной искрой, тщательно выбритый, с опущенной головой. Перед ним возвышались тома «Свода законов Российской империи» и разные справочники. На подставке чернильного прибора из черного мрамора с синими прожилками лежали отточенные цветные карандаши.
— Здравствуйте! — произнес настороженно штабс-капитан.
— Здравствуйте! — грассируя, ответил адвокат. — Какое у вас дело?
— Мне рекомендовала вас баронесса фон Штерн.
— Садитесь, господин Судейкин!
— Среди офицеров на Русском острове сильное брожение. Многие готовы бежать в тайгу, навстречу партизанам, навстречу войскам Красной Армии.
— Есть ли у них наши листовки?
— Больше чем надо. Но лучше листовок агитируют розановские контрразведчики. Они так свирепствуют, что все сыты по горло интервентами.
— Как вы смотрите на то, чтобы я явился на Русский остров и выступил перед офицерами?
— Как адвокат Ягодкин?
— Как представитель Военно-революционного комитета.
— Рискованно.
Владимир Николаевич подумал и спросил: