Ежели Олюшка с тобой — поцелуй ее и дите. Остаюсь навеки преданный тебе
В конце шла приписка:
«Писано в тайге под диктовку командира отряда. Писал Василий Передовщиков».
Что ни ночь, то облава. Тюрьмы переполнены до отказа. Арестовывали по малейшему подозрению.
Лазо оберегал себя, но именно сейчас работа с каждым днем становилась все напряженней. Адвокат Ягодкин ежедневно принимал посетителей, давал им указания, руководил через них тайными солдатскими комитетами в розановских частях, потом он уходил к Нине Пригожиной со связкой книг под видом учителя Козленко, приехавшего из Шкотова, а ночью спал в каморке с паспортом грузчика Анатолия Гурана. Чем труднее было работать, тем больше Лазо проявлял энергии, словно неиссякаемые запасы ее были припрятаны в его организме. Он приобрел еще несколько паспортов и удостоверений, менял комнаты, явки.
В один из вечеров Лазо, придя к Пригожиной, был по-обычному весел. Она теперь не сомневалась, что и фамилия у Толи вымышленная, но ее это не тревожило. Он нравился ей своим заразительным жизнелюбием, преданностью Ольге, о которой вспоминал всякий раз, когда оставался ночевать. И на этот раз он положил на подоконник стопку школьных учебников и тетрадей, перевязанных веревочкой, а под подушку большой револьвер «смит-вессон». У Нины под матрацем лежал в чехле костюм грузчика. Все было заранее обдумано — вещи тщательно разложены.
— Я вчера написал письмо Ольге и пожаловался на вас, — сказал Лазо.
— Что же плохого я вам сделала, Толя?
— Признаться, я жаловался на себя. Уж слишком я в большом долгу перед вами. Сперва мы с Ольгой стесняли вас, теперь я один напрашиваюсь частенько на ночлег. А ведь вам грозит большая опасность.
— Слу-шать не хо-чу, — ответила Нина, делая вид, что затыкает уши.
— А если вас арестуют, будут пытать?
— Умру, но никого не выдам.
Лазо подумал и сказал:
— Хорошо, Ниночка, я поручу вам одно важное дело.
Пригожина насторожилась.
— На днях выйдет газета «Коммунист». Можете ли вы спрятать часть тиража в американском Красном Кресте, а выдавать газету по условному коду? Придет кто-нибудь и скажет: «Можно ли нашей организации получить пятнадцать бинтов?» Вы спросите: «Есть ли у вас бумага и шпагат?» Вам ответят: «Мне дал дядя Толя». И все! После этих фраз вы должны выдать…
— Пятнадцать газет, — догадалась Нина.
— Правильно! Ну как, беретесь за это?
— Безоговорочно.
Неожиданно в дверь сильно постучали.
Лазо быстро разделся, повесил на гвоздь штаны и лег в постель Пригожиной, нащупав под подушкой револьвер. Нина видела, как он прятал револьвер, но не выразила ни удивления, ни испуга.
— Ну, Ниночка, — хладнокровно сказал Лазо, — выдержите испытание?
Она не ответила и пошла открывать дверь. В комнату донеслась брань, по которой Лазо узнал контрразведчиков. «Лучше бы я ночевал в своей каморке», — подумал он.
В комнату ввалились два офицера и солдаты. Офицеры изрядно выпили и с трудом стояли на ногах.
— Кто здесь проживает? — крикнул один из офицеров. Он шатался из стороны в сторону, но старался держаться воинственно.
— Я, служащая американского Красного Креста, вот мое удостоверение, — спокойно ответила Пригожина и решила их припугнуть: — Знает ли американский консул, что вы явились ко мне с обыском?
— Что вы, мадам, — извиняясь, ответил офицер, — мы только хотели узнать, кто здесь живет.
— У меня ночует мой жених.
Лазо лежал в постели и молчал, но в этом молчании таилось огромное волнение за судьбу Пригожиной, которую он подвергал испытанию и опасности.
— Оружие есть? — спросил офицер у Лазо.
Сергей поднялся с постели и, не смущаясь своим видом перед Ниной, подошел к стене, снял с гвоздя штаны и подал их офицеру.
— Пожалуйста, проверьте! — сказал он, сохраняя хладнокровие. — Я сроду не держал оружия в руках.
Офицер засунул руку в карманы брюк, пошарил и бросил их на спинку стула.
— Пардон, мадам, — сказал он, улыбнувшись, и с цинизмом добавил: — Желаю продолжать чудесное времяпрепровождение.
— Мерси, — ответила ему Пригожина в тон.