«Рискну, — решил он, — если это провокация, то у меня будет оправдание: дескать, хотел прославиться и захватить Лазо в свои руки. Если же это правда, то любопытно повидать этого человека».
— Так где мы встретимся с вами? — спросил подполковник.
— В шесть у «Версаля».
Весь день Извольский нетерпеливо поглядывал на часы, боясь опоздать, но по дороге к гостинице решил, что сделал ошибку, согласившись встретиться с Лазо. Судейкин не вызывал у него доверия, и ему казалось, что вместо встречи с партизанским командиром его ожидает ловушка, из которой он не выберется. Подходя к «Версалю», он увидел автомобиль и сидевшего в нем Судейкина. «Глупо думать, — твердо решил он в эту минуту, — семью я потерял, все, что у меня было, осталось позади, а после моей смерти даже некому будет вспомнить меня добрым словом».
Шофер умело вел автомобиль по темным улицам — рабочие электростанции тоже бастовали, и город был погружен во мрак. В Гнилом Углу автомобиль остановился, и к нему подошел офицер.
— Вы штабс-капитан Судейкин? — спросил он.
— Так точно.
— Я Румянцев. Условия Владимира Николаевича известны вам?
— Так точно.
— А вам, подполковник? — спросил Румянцев у Извольского.
— Знаю, — неохотно ответил Извольский и съежился не то от холода, не то от нервной дрожи.
Судейкин вышел из автомобиля и уступил место Румянцеву, который достал из кармана мягкий шарф и завязал Извольскому глаза.
Подполковника привезли на квартиру Ягодкина. В приемной ему развязали глаза и проводили в кабинет адвоката. На столе стояла большая керосиновая лампа, а за столом сидел в полувоенном костюме Лазо. Окна были занавешены тяжелыми шторами.
Сергей Георгиевич поднялся с кресла и пошел навстречу подполковнику.
— Здравствуйте, гражданин Извольский! Я очень рад, что вы приехали.
— Здравствуйте! — глухо ответил подполковник. — С кем имею честь разговаривать?
— С Лазо, — вежливо поклонился Сергей Георгиевич.
— Штабс-капитан Судейкин сказал, что меня увезут за город. Но ведь я нахожусь в городской обстановке… Неужели вы Лазо?
— У меня нет надобности лгать, — ответил Сергей Георгиевич и протянул руку.
Извольский пожал ее, но в том, как он холодно это сделал, Лазо почувствовал недоверие к себе со стороны подполковника.
— Я прошу вас к столу, — пригласил Лазо, не отрывая взгляда от Извольского. Выждав, когда гость сел в кресло, Лазо тоже сел и продолжал: — При вас револьвер, но я надеюсь на ваше благородство. Я вас сюда не заманил, а честно пригласил для делового разговора. Вам гарантирована неприкосновенность, можете в этом не сомневаться.
— Я вас слушаю, господин Лазо.
— Мое имя и отчество Сергей Георгиевич. А ваше?
— Леонид Ильич.
— Так вот, Леонид Ильич, я сперва задам вам несколько вопросов.
— Если смогу — отвечу.
— Это совершенно естественно. Вопрос первый: сформирован ли офицерский корпус?
— Я не вправе разглашать военные секреты.
— Тогда я вам помогу. Корпус не сформирован, и вряд ли эта затея удастся.
— Почему?
— Офицеры не намерены проливать свою кровь за Розанова и интервентов. Те, кто имеют средства, готовы к отплытию, а менее состоятельные — таких очень много! — готовы вернуться в Россию.
Извольский знал, что это правда, и не захотел кривить душой.
— Но формировать корпус все же придется.
— Это дело ваше, Леонид Ильич, вам поручено — с вас и спросят. Постарайтесь, однако, не формировать. Второй вопрос: известно ли вам, что Никольск-Уссурийский уже занят партизанами?
— Неужели это правда?
— Да! Штаб Розанова скрыл это от вас и от всех офицеров. Когда вернетесь к себе — проверьте!
— Час от часу не легче, — тяжело вздохнул Извольский.
— Вы не правы, Леонид Ильич, это вам не легко, а рабочим, крестьянам и интеллигенции Приморья даже радостно, но они боятся улыбаться в присутствии контрразведчиков.
— У меня к вам встречный вопрос, Сергей Георгиевич, — перебил подполковник. — Правда ли то, что вы бывший офицер царской армии?
— Какой же в этом грех?! Я окончил Алексеевское училище ускоренным выпуском и был назначен командиром взвода в пятнадцатый стрелковый запасный полк, квартировавший в Красноярске.
— Кто ваши родители?
— Я сын бессарабского мелкопоместного дворянина. Но какое это имеет значение? Честно служить народу, партии большевиков можно независимо от звания. Скажите правду, вы любите Россию?
— Очень!
— Знаете, — сказал Лазо, прищурив глаза, — русские чиновники и помещики тоже любили ее. И я люблю. Но какую Россию вы любите?