И вот он включил телевизор. Появилась картинка одноместной больничной палаты, где на кровати лежал мэр, рядом стояли приборы, издававшие характерный равномерный писк, а рядом на стульчике дремала пожилая женщина в наброшенном на плечи белом халате. Иван посмотрел на часы, до времени «Х» оставалось несколько секунд. Вскоре время вышло, но ничего не происходило. Иван занервничал и потянулся за сигаретой. Дело в том, что он много раз проверял действие фермента и каждый раз результат был точным, минута в минуту. Но не успел он докурить сигарету, как заметил, что мэр пошевелил рукой. Приборы стали пищать активней, отчего проснулась дремавшая на стуле женщина, она подошла к нему и увидела, что тот открыл глаза.
– Он очнулся, – тихо проговорила она, затем, оглянувшись, понимая, что, кроме неё, в палате нет никого, не считая больного, конечно, она выскочила из палаты. Тем временем мэр стал просыпаться. Иван с облегчением вздохнул и затушил сигарету. Открыв глаза, мэр долго не мог понять, где он, потом заметил какие-то шнуры, прицепленные к рукам, незнакомая обстановка, и не сауна отнюдь, где он иногда просыпался, если не ночевал дома. Это заставило его резко встать, отчего шнуры сорвались с его рук. В это время в палату вбежали доктор, сестричка и пожилая женщина в халате, сидевшая с ним.
– Ложитесь, вам нельзя вставать, – льстиво прощебетал доктор.
– Почему нельзя, что со мной, где я? – растерянно забросал вопросами доктора мэр.
– Ложитесь, успокойтесь, – продолжил доктор, пытаясь силой уложить мэра в постель. Тот с трудом, но дал себя уложить. – Вы в больнице, как вы себя чувствуете? – продолжил доктор, поправляя подушку.
– Да вроде бы нормально, – щупая себя, ответил мэр. – А что со мной было?
– Вы были в коме.
– Сколько?
Доктор посмотрел на часы:
– Где-то около суток.
– Около суток? – переспросил мэр, и лицо его застыло, до него дошло, что то видео со Сталиным – не чья-то глупая шутка, а вполне себе серьёзная угроза. К этому времени в дверях показался полковник, начальник управления. Мэр заметил его и умоляюще посмотрел на него, словно утопающий на соломинку. – Заходи, – обратился он к полковнику, – оставьте нас одних, – продолжил он, посмотрев на всех остальных. Те поспешили покинуть помещение, и, когда все вышли, попросил полковника плотно закрыть дверь.
– Ну, ты как? – спросил полковник, усаживаясь на стул.
– Да как тебе сказать, пока сам не пойму.
Иван с любопытством следил за происходящим. Мэр стал рассказывать про флешку, про голубя, про Сталина и про то, как ему угрожали.
– Флешку мы нашли, но там внутри всё сгорело, ничего не сохранилось.
Что, совсем ничего? – переспросил мэр. – Но ты мне веришь?
Полковник не торопился с ответом.
– Ты там точно один был? А то свидетели говорят, у тебя совещание было.
– Да какое там совещание, я Верке сказал, чтоб никого не впускала, пока я с ним разговаривал, ну, не то чтоб разговаривал, говорил он один, но выглядело так, как если б он читал мои мысли и отвечал мне. Полковник подозрительно посмотрел на мэра.
– Ты ничего не пил? – спросил он.
– Да нет, говорю же тебе, трезвый я был. Я выпил потом. Ну, вот и всё. Больше ничего не помню.
– Коньяк мы проверили, – после некоторой паузы начал полковник, – там всё чисто.
– Тогда что? Что мне делать? Неужели придётся и вправду во всём признаваться? – печально произнёс мэр.
– Не знаю, тебе решать, если он вот так запросто вырубил тебя, то ему, наверное, ничего не стоит… – заключил полковник.
– Ты думаешь, он посмеет? – испуганно спросил мэр.
Ивану стало интересно, чем же закончится этот разговор. Для него было важно, как они будут реагировать. Ведь от этого зависело, как вести себя дальше. Умерщвлять мэра не входило в его планы, с одной стороны, а с другой, если они не поведутся на его уловки, то под угрозой окажется весь его проект. Усыплять на время ещё раз как-то несолидно, убивать – слишком жестоко. Да и тогда он мало чем будет отличаться от тех, которые считают, что им всё позволено. Хотя… как гласит поговорка, «с волками жить, по-волчьи выть».