Я достал из ножен, казавшийся довольно большим в моих маленьких руках, но на самом деле довольно тонкий и невероятно острый ножик. Ничего лишнего на нём не было. Кроме выбитых, странных рун на лезвии и небольшом навершии. Идеальное орудие для убийства. А с ножами, я был знаком не понаслышке. И умел с ними довольно неплохо обращаться. А для моего малыша, эта довольно тонкая, для обычного мужика рукоять, — была самое, то!
Покрепче сжав кисть, я протестировал его резкими взмахами и тычками, с блоками и переходами по разным этажам. И даже немного увлёкся дуэлью с воображаемым противником, основательно того покромсав. Вот я, с кажущейся небрежностью, махнув острым лезвием, подрезаю сухожилье на ноге, и тут же на возвратном движении, загоняю сталь в ребро, затем с уходом от его мощного удара, захожу назад и тут же вонзаю в шею по самую рукоять… Весьма довольный полученным результатом, я прекращаю свои странные танцы и на глазах в очередной раз ошарашенного увиденным, Мбека, возвращаю ножичек на свое законное место.
— Спасибо Мбек! — искренне благодарю я за шикарнейший подарок.
— Так это, может ещё и с лука постреляем? — вдруг спросил меня, запинаясь великан.
— Я не умею… — честно признался я. В детстве вроде, стрелял пару раз. Но когда это было… Сто лет назад? Вот если бы с ружья, или винтовки, да ещё и со снайперским прицелом…
— Так, я научу! — обрадовался Мбек. — Это не сложно!
***
— Молодец, Комар! А ну, ещё раз! — я беру уже четвёртую по счёту стрелу, точно следуя наставлениям Мбека, и тут же посылаю её в стоящее в десяти шагах, довольно широкое дерево. Стрела хоть и втыкается в самый край, да ещё и на метр выше от того места куда я целился, — но всё равно несказанно радует, как оказалось, очень радушного повара.
— У нас тетиву оттягивают вот так, он показывает, отличающийся от того, которым я сейчас держу стрелу, и немного странный для меня хват. — А я, и дед мой, и отец, — все в моём роду, так не делать! Очень долго перезаряжать. Смотри Комар, ещё три стрелы между пальцы, — и он пытается вставить ещё три стрелы, между моих небольших фалангов. Но в итоге, больше двух я удержать никак не могу. Не помещается там больше. И с этим неудобным грузом, я пытаюсь максимально оттянуть тетиву. Целюсь и отпускаю. Стрела летит выше метра на два, да ещё и куда-то в сторону леса.
— Ничего сынок… Здесь главное, — скорость! — успокаивает меня Мбек, — давай! Сразу следующую клади. Вот так. Оттягивай, и самое главное, старайся не выцеливать. Просто знай, куда стрела должна попасть. И она туда, непременно попадёт! Понял? — понял не понял, но киваю. И снова отпускаю тетиву, стараясь видеть перед собой, только размытый, чёрный ствол дерева. Вспоминая при этом, как я учился стрелять из огнестрела. И что вы думаете, работает! У меня снова получается попасть! И даже сократить расстояние до того места куда целился, почти до полуметра!
— Давай Комар! Давай! — подгоняет меня Мбек. — Не жди! Следующую!
Я пытаюсь тут же вставить в боевое положение, мой следующий снаряд. Но стрела, застряв в детских пальцах, тут же выпрыгивает из моих рук. Я пытаясь её поймать, выпускаю лук, и маша руками, словно отгоняя от себя назойливых мух, роняю оба предмета на землю и виновато смотрю на Мбека.
— Фигня какая-то! — жалуюсь я ему. — Этот детский лук, ни на что не способен! Разве только ворон, да заблудившихся наркоманов с огорода, по ночам гонять… — Мбек широко улыбнувшись, берёт мой, совсем уж игрушечный в его руках лук, три оставшихся небольших стрелы. И играючи, одна за другой, строча ими как пулемёт, посылает их практически в одну точку, на истыканном словно булавками, моими стрелами, дереве.
— Хороший лук! Ничем не хуже моего. — подводит итог, названный отец. — Только нечем уже стрелять. Пойду стрелы пособираю. А ты молодец, сын! Всё на лету схватываешь! Тренируйся и будет Мбек тобой гордится! Может даже и ханом станешь! Хотя нет, — вдруг вздохнул он обречённо. — У хана свои сыновья есть… А вот в сотники, при должном везении, можно и выбиться!
— Так, Мбек. Каким ещё к оленям, ханом? — совершенно опешив от полученной информации, переспросил я.
— Понятно каким, великим! Как Чингиз! С явным благоговением, даже не проговорил, пролепетал глядя на небо, огромный повар.
— Чингисхан? — не веря в услышанное, — так он давно умер! Вроде…
— Кто умер? Наместник неба на земле? — вылупился на меня мужик. — Ты так не шути Комар! И никому это не говори. А то сразу, в калчуки заберут! А лучше вообще ничего не говори! Я здесь, немного жить! И жена моя, тоже здесь родиться! И сын… Но сейчас война. Мой народ пришёл твой народ убивать, и ты точно быть рабом! — разнервничался до запинаний и непереводимых междометий, Мбек.