Медведица же, несмотря на все мои опасения, четко разграничивает волков на тех что пытаются ей помочь, и кровожадных монстров. Точные удары и взмахи когтистыми лапами, ломают жизнь ещё парочке серых убийц. И те, увидав что дела совсем плохи, сопровождаемые своими неугомонными соперниками и летящими в них точными стрелами, тут же дают дёру.
Я же, из последних сил пытаюсь не потерять сознание. И дождавшись пока медведь встанет на задние лапы и призывно закричит, подзывая к себе своих медвежат, тихо мекаю в ответ, и падаю в бездонный, черный колодец…
Глава 15
— Игды, — молодец! Игды, — знает своё дело… — сквозь полуоткрытые веки я смотрел как мой драгоценный слуга, пританцовывая и маша дымящимся кадилом, наполнял полутёмную юрту ароматом неизвестного мне, явно не местного, и невероятно вонючего растения. При этом сам себя же и нахваливая. Его едкий, приторный запах, проникая в мой детский мозг, заставлял волосы на голове вставать дыбом, а глаза слезится и вылазить из орбит. Не в силах выносить очередное издевательство ядрёным ароматом, я закашлялся и приложив все имеющееся у меня усилия, всё же вылез из провонялой забористой травой, юрты. Но не успел я вдохнуть свежего воздуха, как у меня тут же закружилась голова. И перед тем как окончательно плюхнуться в мокрую траву и снова погрузится в пугающую темноту, прошептал озадаченным моей бессвязной речью, младшим братьям:
— Медвежонок… Дерево… Верёвка… Спасите…
***
— Вставай внучок! Ну же, просыпайся шалунишка. Как ты вырос-то… — шершавый, тёплый язык снова лизнул моё лицо. Я открыл глаза. Предо мной маячила до боли знакомая, волчья морда.
— Не может быть! — выкрикнул я и тут же обнял наклонившуюся ко мне мохнатую шею. — Но как! Как ты можешь быть живым? Ты же…
— Умер?.. — с хорошо читаемыми нотками горести, и как то уж очень чётко и внятно, спросил меня мой, давно почивший в неравной схватке с разъярённой медведицей, дедуля-волк. Берцовой костью которого, я ещё совсем недавно отбивался от стаи злых чужаков. И не то, что бы я уж совсем не понимал их рычание, но до полноценного общения, было ещё очень и очень далеко.
— Да… — отвёл я глаза и огляделся вокруг. В принципе, ничего необычного… Та же пещера, те же до боли знакомые камни с поросшим на них мхом. Только вместо леса, вокруг берлоги был непроглядный туман. Такое впечатление, что кто-то разлил молоко, а затем ещё и вскипятил его зачем-то… Я тут же подошёл к краю каменного плато и потрогал руками эту густую, словно шерсть медведицы, мару. И только я уже хотел шагнуть в почему-то так манящую меня, бесконечную, белую дымку, как меня, тут же окликнули.
— Погоди Комар! — проскрипел дед-волк. — Не уходи! Побудь ещё немного со мной. Позволь старому, облезлому волку, облегчить свою душу. Я ведь так о тебе соскучился… — опомнившись я обернулся и увидал у обречённо смотрящего сквозь меня дедули, выступившие на глаза слёзы.
— Деда! Ты чего? — вернулся я к старику и тут же слизал солёные капли. — Я ведь никуда и не ухожу. Ты же столько для меня сделал! Словами не передать. Просто, очень странное место… Может и не настолько странное, как то, с горящими медведями, но всё же…
— Я совершенно никудышный волк! — положив голову на мое плечо, продолжал лить слёзы дед. — Не смог уберечь тебя от зубов этой жестокой медведицы!
— Деда! Не плач! — успокаивал я как мог старика. — Только благодаря тебе, я тогда жив и остался…
— Правда? — на секунду обрадовался волк. Но затем снова загрустил. — Но ведь если я умер, то и ты получается, тоже… Это ведь так?
— Я не знаю… — честно признался я.
— Я знаю… И теперь понимаю, почему здесь застрял. Я ждал тебя. Но тебе здесь всё равно не место. Во всяком случае, пока… — и старик поведал мне историю своей непростой жизни…
***
— Когда-то, очень, очень давно, когда деревья были невероятно большими, а я ещё совсем маленьким волчонком, мою мать убили такие же как и ты, двуногие создания. И меня вместе с братьями и сёстрами, забрали к себе в берлогу.
Поначалу нас кормили, а их дети игрались с нами. Но потом, стали по одному куда то забирать. Пока я и вовсе не остался совсем один. Больше я своих братьев и сестёр, никогда не видел… И с горя и одиночества, перестал есть. Но мальчишка, который со мной по прежнему игрался, не сдавался. Он всё время подбадривал меня и пытался хоть чем-то накормить. И я, почувствовав что не одинок, принял его в свое сердце, как родного брата. Его доброта помогла мне выжить и даже получать от жизни удовольствие, особенно, когда мы были вместе. После того как я окончательно поправился, мальчик продолжил кормить меня едой. Но делал это, не просто так. Показывая разные предметы и совершая определённые действия, он по несколько раз издавал соответствующие им звуки, пытаясь таким образом научить меня своему языку. И я, понимая что здесь он мой единственный друг, прилежно учился. Да и как не учится, ведь в случаи правильного ответа, он непременно одаривал меня очередной порцией вкусной еды…