— Да, Ахмет. Я тебя прекрасно понимаю. — максимально серьёзно ответил я. — Но Игды, — свободный человек. И он имеет полное право, сам выбирать себе хозяина. Он, выбрал меня. Потомка древнего рода, правнука хана Талалая. Не потому что он хотел обидеть тебя, а потому что он хотел быть со мной. И ты, Ахмет, должен уважать его выбор. Выбор свободного человека. Ты меня, понимаешь? — и я на всякий случай положив руку на медвежий коготь, вместе со спрятавшейся под рубаху белкой, посмотрел в глаза этого жестокого человека. Он же в ответ, как и тот огромный, черный волк, пытался отыскать в моих глазах, хоть толику животного страха.
— А ты что, Комар, меня не боишься? — прошептал он, еле слышно. — А то ведь я могу тебе голову скрутить в два счёта, не смотря на закон, и никто меня не осудит… — и он снова взглянул в мои детские глаза.
— Ещё сидя на дереве, — очень боялся. А теперь, — нет. — признался я, мило улыбнувшись.
— Почему это?! — удивился Ахмет. — Почему, перестал?
— А мы с тобой, очень похожи. Я такой же как и ты. Только я, — лучше! Во всём, лучше! Я даже лучше тебя стреляю! Не веришь? Можем ещё раз друг в друга пальнуть, и ты увидишь как я выбью твой острый глаз. Можем сразится на ножах. И ты узнаешь, что у тебя в животе. Да я даже без ножа, могу сейчас же перегрызть тебе горло! И ты меня не остановишь. Просто не успеешь. И самое главное… Мне не нужно избивать своих слуг до полусмерти, что бы они меня слушались…
Ахмет очень внимательно меня слушал. Я чётко видел, как меняется выражение его лица. А в конце от снисходительной ухмылки не осталось и следа. Затем он поднялся и натужно улыбнулся.
— Ты же помнишь Комар, что ты мне должен! — произнёс максимально громко, сотник.
— Что я должен? — ге понял я.
— Отужинать, ты со мной должен! — подняв к верху руки, заорал Ахмет. — Приходи. И белку свою захвати. Уж больно она, смешная… — И под громкие окрики, подгоняя лошадей, сотня воинов, содрогая землю подкованными копытами, помчалась сквозь редкий лес к реке. Я же, тоже помчался, но к полуживому Игды.
Взяв на руки лицо бедного старика, смочил его пересохшие губы кумысом, а кровавые раны потницей.
— Извини, хозяин! — прошептал Игды. — Не будет у нас завтрака, перевернули котелок с мясом, негодники!
— Не переживай, Игды! Прорвёмся… — погладил я его взъерошенные, седые волосы. — Ты же надеюсь, запомнил, кто это посмел через наш горящий очаг переступить?
Глава 19
— Брат! И кто тебя за язык-то тянул! — разорялся Келджик. — Зачем было с Ахметом так разговаривать! Вот скажи, кто Ахмет, а кто ты…
— Сказал и сказал… Чего уж теперь… — ответил я только что вернувшимся из леса и узнавшим что приключилось, младшим братьям. — Ахмет как Ахмет. Мало ли я в своей жизни, таких Ахметов встречал… — пробурчал я про себя. — Да и потом. Если бы он хотел меня убить, давно бы уже это сделал, не смотря мои неосмотрительные речи. А так, видно есть у него на меня, свои планы.
— У Ахмета боевая сотня в подчинении. А у тебя, — один старый, побитый, ни на что не годный, слуга-горбун! Не в обиду тебе Игды, будет сказано… — всё не мог успокоится, не на шутку разволновавшийся за меня Келджик.
— Да ничего… Всё правильно… — простонал Игды. — Подставил я тебя хозяин, знатно…
— Не иди брат, на ужин ты этот. Не нужно! — немного успокоившись, присел на корточки и посмотрел в мои измученные глаза Келджик. — Ахмет Игды, тебе точно не простит!
— Да, Комар… На попойках этих, порой всякое случается… — тяжело вздохнул поглаживая покусанные ноги, присевший за импровизированным столом из пары шкур, Элдак. — Найдут тебя утром уже окоченевшего. И поверь, никто лишних вопросов задавать точно не будет…
Подоспевшие аккурат к обеду младшие братья, принесли с собой и двух, достаточно жирных зайцев. А заодно и с десяток моих детских стрел с верёвкой. Потому как, нечего добру пропадать. Игды же, немного отлежавшись, всё же пришёл в себя и сварганил нам поесть. А готовил он и вправду, очень вкусно. К тому же, кроме купленных у заезжего менялы, пол сотни наконечников к мои будущим стрелам, умудрился раздобыть ещё и немного соли. Причём, совершенно бесплатно. В подарок, так сказать. И я, не обращая внимания на продолжавшееся за обедом ворчание моих названных братьев, жадно уминал выстроганной во время моего вынужденного возлежания деревянной ложкой, такой долгожданный и невероятно вкусный, солёненький супчик.