— В кости? — с облегчением вздохнули братья. — Тогда другое дело! — и они тут же принялись разглядывать невероятные по красоте вещи. Мне же приглянулся невероятно тонкий, ничем не примечательный нож. Что резким взмахом руки выезжал с рукояти, тут же превращаясь в небольшой и очень острый меч.
— Выбирайте что хотите. Что на вас налезет, — то и ваше. Кроме вот этого. — прикарманил я себе это чудо средневековой техники с креплением на руку. — Остальное пусть полежит у вас до лучших времён.
— Брат, ты уверен? — переглянулись между собой Элдак с Келджиком. — Здесь же просто куча золота! Очень большая куча золота! Нет. Мы не можем это просто так взять!
— Ну, почему же просто так… — не понял я. — Верните мне, на всякий случай, один чёрный наконечник. И мне нужна от вас, одна маленькая услуга…
***
— Возьми коня, брат, — уговаривал я Сармата. — Ну, хотя бы на время! Пока я хоть немного подросту! Мне же что-бы на него взобраться, пенёк нужно подходящий искать, или слугу с собой постоянно возить… Да и не ест эта скотина ничего кроме хлеба, а где я его сколько наберу! И рану ему залечить нужно. Вон, пол пуза разрезали гады…
— Хороший конь, — гладил фыркающую лошадку Сармат. — Только я его, если честно, немного побаиваюсь… — прошептал мне старший брат. — Да и кто за ним ухаживать будет? Его же, попробуй прокорми! Этот, голубых кровей красавец, овса отборного просит, а не как наши лошадки, ест что под копыта попало…
— Мы присмотрим! — заявили в унисон младшие братья, плотно увешенные новыми, острыми игрушками.
— Вы? — удивился Сармат. — Ничего не понимаю… Ну, а если он меня не примет? Чингисхан вон, пол года говорят потратил, что бы его объездить. А Ахмет, так и не проехал на нём ни разу!
— Всё будет хорошо! — заверил я старшего брата. — Ты только сухим хлебом корми его иногда, и он во всём тебя будет слушаться. А я уж ему скажу, кто его новый хозяин…
Наконец-то избавившись он этого огромного монстра, на котором мне явно рановато было рассекать, несмотря на все мои ухищрения с детским седлом и регулируемыми стременами, я со спокойной душой, вслед за Шрамом отправился домой. Хотя меня никто и не гнал, а наоборот, упрашивали остаться на пару дней. Но мне почему-то было не спокойно на душе, да и белка вела себя просто отвратительно, всё время хватая мне за пальцы и таща в сторону дома.
Мерзы, ничего не говоря, ехал впереди нашей троицы, явно недовольный, что его забрали с пира, где все пили в его честь. И даже его строгий отец, немного приблизил отпрыска, простив потерю десятка в обмен на сотню отборных кобылиц. Что на фоне старика со странным прошлым и нескольких неопытных юнцов, выглядело, более чем достойным приобретением.
И вот, только-только жизнь стала налаживаться, и впереди его ждало ещё два дня чествований и почёта, как заявился этот недомерок, и при всех, в том числе и отце, унизив ниже уже некуда, приказал ему собираться и ехать назад в лагерь. Причём быстро! И ему, ещё пару минут назад великому багатуру, за здоровье которого пили все собравшиеся, под подлые смешки и шушуканье, а также снисходительном взгляде отца, всё же прошептавшему пару слов ему на прощание, ничего не оставалось как подчинится. И с поникшей головой последовать за этим молокососом…
Я выставил озябшие на осеннем ветру руки к танцующим свой завораживающий, вечный танец, языкам пламени. Белка, пригревшись у меня на коленях, тут же уснула.
— Господин, — подкинув ещё немного собранных Мерзы у костёр веток, улыбнулся Шрам. — Ну и быстрая у Вас бестия. Не успел я открыть суму и посмотреть чего это она там бесится, как и её и след простыл…
— Да, она такая… — согласился я со старым воином.
— Вы уж меня простите, недосмотрел я тогда… — вздохнул Шрам.
— Всё что не случается, всё к лучшему… — успокоил я его. — А то, пристрелил бы этого придурка, за то что мне подпруги подрезал и коню чуть кишки не пустил. А ведь он мне когда-то, жизнь хотел спасти…
— Извините господин, но о ком вы говорите? — не совсем понял Шрам.
— Ясно о ком! О Мерзы! — удивился я вопросу. — Это же он меня от медведя спасти пытался, где его нелёгкая носит, скоро и костёр угаснет. Вот так, посылай идиота за хворостом…
— А разве Вам слуга не рассказал… — смутился Шрам.
— Что, не рассказал? — не понял я.
— Что не он это, в медведя стрелял. А сотник Так… — не успел договорил Шрам, как у него из груди показался красный от крови меч. Я ошарашенно наблюдал как исчезнувший кончик меча, мелькнув языками пламени тут же оказался у моего горла…
— Представляешь Комар, а ведь это и правда, не я стрелял… — расплывшись в улыбке, мерзкая рожа бывшего десятника появилась из-за широкой спины, упавшего прямо в костёр, старого воина. Подойдя ко мне поближе и всё также держа меч у моего горла, Мерзы присел на корточки и громко хмыкнул. — Да и зачем мне это? Я же не самоубийца какой, Ахмета ослушаться… — затем он скривился и плюнул на бездыханное, начавшее дымится, тело Шрама. — Предатель… — прошипел он. И уже обращаясь ко мне: — Что сопляк, хороший из меня ученик? Я же говорил, что буду за десятерых стараться, и как видишь, не солгал. Всё сделал как ты учил. Никто даже ухом не повёл, как я беззвучно к вам подполз. Даже ты! Да что там! Он белка твоя, тоже спит как убитая, совсем как тогда, когда ты на местном языке во сне разговаривал, пока я на неё удавку накидывал. А она вишь, какая живучая…