Катриона выволокла чемодан Форкосигана в коридор, вернулась в свой кабинет и уставилась на растения, инструменты и оборудование. Все это совершенно невозможно уложить в сумку, она просто ее не дотащит. Вот еще один сад, который придется бросить. Что ж, во всяком случае, ее сады становятся все меньше и меньше.
Когда-то ей хотелось пестовать свой брак, как сад. Один из легендарных парков великих форов, на которые приезжают полюбоваться люди из дальних графств, восхищаясь сменой цветов по временам года. Такой, который достигает расцвета лет через десять, с каждым годом становясь все ярче и разнообразней. Когда все прочие желания умерли, осколки этой мечты еще продолжали жить, соблазняя ее призрачной надеждой типа «я попытаюсь еще один раз…».
Ее губы скривились в горькой усмешке. Пора уже понять, что ее брак умер. Надо его похоронить, залить цементом и покончить с этим.
Она начала собирать с полки свою библиотеку и складывать дискеты в коробку. Желание быстренько побросать кое-какие вещи в любую хозяйственную сумку и удрать до прихода Тьена было почти нестерпимым. Но ведь все равно рано или поздно придется с ним встретиться. Из-за Никки будет много формальностей, переговоров, юридических запросов и просьб. Неуверенность в исходе дела об опеке над сыном вызывала у нее тошноту. Но она годами шла к этому. Если она не разберется с Тьеном сейчас, когда ярость ее так и кипит, то как она сможет пройти через все остальное, когда к ней вернется хладнокровие?
Катриона прошлась по квартире, выискивая взглядом имеющие для нее ценность вещи. Таких было немного. Большая часть мебели стояла здесь еще до их приезда и здесь и остается. Она периодически пыталась создать уют, сделать это место хоть немного похожим на барраярский дом, посвящала этому долгие часы… Нет, это все равно что решать, что спасать из огня в первую очередь. А ничего. Да гори оно все!
Единственным исключением был бонсаи двоюродной бабушки. Это не только ее единственное материальное воспоминание о жизни до Тьена, но и память о покойнице. Держать нечто столь глупое и уродливое в течение семидесяти лет… Что ж, это типичная обязанность фор-леди. Катриона горько улыбнулась, втащила деревце с балкона на кухню и начала оглядываться в поисках чего-нибудь, в чем можно его нести. При звуке открывающейся двери она затаила дыхание и постаралась придать лицу максимально бесстрастное выражение.
– Кэт? – Тьен сунулся на кухню и огляделся. – А где ужин?
А я бы сперва поинтересовалась, где Никки. Интересно, через сколько времени эта мысль придет в голову ему?
– Где лорд Форкосиган?
– Остался в конторе. Сказал, придет за вещами позже.
– А! – Катриона поняла, что исподволь надеялась покончить с неприятным разговором, пока Форкосиган будет завершать сборы в ее кабинете. Его присутствие гарантировало подобие безопасности, Тьену пришлось бы держать себя в руках. Что ж, может, так оно и к лучшему.
– Сядь, Тьен. Мне надо с тобой поговорить.
Недоуменно подняв бровь, он тем не менее сел за стол слева от нее. Катриона предпочла бы, чтобы он сел напротив.
– Я от тебя ухожу.
– Что? – Его изумление казалось искренним. – Почему?
Катриона поколебалась. Ей не хотелось начинать дискуссию.
– Думаю… Потому что я иссякла. – Только сейчас, оглядываясь на прожитые тоскливые годы, она начала отдавать себе отчет, сколько сил она вложила, чтобы сохранить брак. Неудивительно, что это тянулось так долго. Теперь все кончено.
– Но… но почему сейчас? – По крайней мере он не сказал «ты шутишь!» – Я не понимаю, Кэт. – Она видела, как его мозги начинают работать, но не в сторону понимания истинных причин, а, наоборот, в совершенно противоположном направлении. – Это из-за дистрофии Форзонна! Дьявольщина, я так и знал…
– Не будь дураком, Тьен. Если бы причина была в этом, я ушла бы уже много лет назад. Я поклялась быть тебе верной в здоровье и в болезни.
Откинувшись на стуле, он нахмурился еще сильней.
– У тебя кто-то другой? У тебя появился кто-то другой, так?
– Уверена, тебе бы этого очень хотелось. Потому что в этом случае ты смог бы обвинить его, а не себя. – Голос ее звучал ровно и безжизненно. Желудок горел огнем.
Тьен был явно в шоке, его начало трясти.
– Дурдом какой-то! Не понимаю…
– Мне больше нечего сказать.
Катриона начала подниматься, больше всего на свете желая немедленно уйти, оказаться подальше от него. Знаешь, дорогая, ты вполне могла сделать это по комму.
Нет, данные мною клятвы вросли в мою плоть. И я их должна вырвать с корнем.