Гости, традиционно собираясь обозначить время поцелуя, едва успели сказать:
– Раз, два!
И осеклись.
Спасти Клавдию не успели. А ее мать, которой кто-то из гостей уже нашептал про первую жену Рыжикова, Лизу, которая неожиданно появилась перед самым началом застолья, окинула невесту скептическим взглядом и прилюдно вручила ей букет желтых роз, – так вот мать Клавдии, сидя уже в больничном приемном покое, вне себя от горя упрямо повторяла одно и то же:
– Это его Лизка, стерва! Это Лизка Клаву отравила!
Хоть зачем было бывшей жене Степана травить Клавдию, непонятно.
Не успел Степан Рыжиков осознать, что он практически в одночасье из молодожена превратился во вдовца, как вдруг прямо в приемном покое упал на пол и, пуская пену изо рта, начал биться в конвульсиях отец Клавдии. Убитая горем его жена не досмотрела-таки, и он, стащив со стола откупоренную бутылку, по старой привычке осушил ее до дна.
– Ему же нельзя! Он закодированный! – запричитала навзрыд мать Клавдии.
Но и на этом череда несчастий еще не кончилась. «Скорая помощь» доставила в бессознательном состоянии еще троих оставшихся за свадебным столом гостей.
Кто-то из приехавших с ними догадался позвонить оставшимся в квартире Рыжикова и предупредить, чтобы ничего не ели и не пили.
Напуганные, почти все гости, кто на такси, кто на метро, через каких-то полчаса были на улице у приемного покоя.
– Это грибы! Наверняка грибы… Я видела, он выпил и грибов себе положил. Только их проглотил, и все. Задыхаться стал и потерял сознание, – делилась ярко накрашенная пышногрудая деловая блондинка.
– Да я сроду сморчков этих не беру! – отозвалась стоящая рядом дама в блестках.
– Это не сморчки, а опята были! – попытался разубедить ее теперь уже вдовец Рыжиков, который вышел из приемного покоя на улицу покурить.
– Тем более! – стояла на своем дама в блестках. – Опята от поганок вообще отличить невозможно!
– Да я сам их собирал! – возмутился Рыжиков. – И уже пробовал. И Веньку угощал. Да скажи же ты, Венька!
Но у Веньки наступила полная апатия. И вдруг он икнул, пошатнулся и тоже осел на землю.
– Я же говорила, что это грибы! – закричала дама в блестках.
– Теперь водки хуже грибов бояться нужно! – проговорил кто-то из гостей.
А пышногрудая блондинка тут же заявила:
– Нужно немедленно вызывать милицию! Это провокация!
– Теракт! – взвизгнула дама в блестках.
– Она умерла! Доченька моя! – закричала, выбежав из приемного покоя мать Клавдии и, отыскав глазами Степана Рыжикова, добавила: – И ты за это ответишь! Вы все за это ответите!
– Они умирают! Они все там умирают! – послышался мужской голос.
Очевидно, кто-то уже вызвал милицию. Потому что во двор, прямо к приемному покою, подрулил милицейский «уазик».
При его появлении все вдруг замерли и притихли, даже можно сказать, онемели.
Начинало смеркаться, а при свете вдруг зажегшихся в больничном дворе фонарей все происходящее приобрело жуткий, почти мистический характер.
Выскочивший из милицейского «уазика» капитан строго предупредил только что оживленно беседовавших, а теперь враз притихших гостей:
– Никому не расходиться!
Убедившись, что никто и не собирается никуда уходить, капитан зачем-то достал пистолет и, поставив его на предохранитель, направился в приемный покой.
– Чегой-то он? – вполголоса проговорила дама в блестках, когда капитан пошел в больницу.
– Может, и правда теракт? – высказала предположение полногрудая блондинка.
– Типун тебе на язык! – махнула рукой дама в блестках.
– Не. Тут без ста грамм не разберешься! – сказал невысокий тощий мужичонка в мешковатом черном костюме и при галстуке, очевидно тоже из гостей, доставая из пакета предусмотрительно захваченную со стола поллитровку.
– И я выпью! Стресс снять… – сказала, подойдя к нему поближе, дама в блестках. – А то на свадьбе только шампанское пригубила.
– Только, дамочка, у меня стаканов нет. Из горла будешь? – предупредил ее мужичок.
– И мне дай. Для сугреву, – послышался еще один мужской голос.
Но не успели они открутить пробку, как бутылку в буквальном смысле выхватил у них из рук вышедший во двор капитан.
– Есть подозрение, что все дело в водке, – объяснил он теперь уже окончательно сбитым с толку гостям.