Это означало, что Забродскому придется отдавать большую часть прибыли. Но участие в такого рода проекте было очень заманчиво, и Олег Иванович в конце концов согласился.
Андрей Глебович вернулся домой, в свою просторную холостяцкую квартиру. Зазвонил домашний телефон. Андрей Глебович снял трубку.
– Господин Шулякин? – раздался приятный женский голос.
– Да.
– Ваш заказ на горячую пиццу готов.
Вскоре коротко просигналил видеофон. На экране возникло лицо молодого человека. Андрей Глебович впустил его в дом и стал около двери квартиры. Вместо глазка он смотрел на еще один экран, дававший полный обзор лестничной площадки. Он видел, как разошлись створки лифта и оттуда вышел молодой человек. Один, без попутчиков. Андрей Глебович распахнул дверь, впустил курьера и пожал ему руку, хотя обычно разносчиков пиццы встречают без рукопожатий. В квартире мужчины завязали вполне дружеский разговор. Еще одна странная деталь, выходящая за рамки общения со службой доставки. Когда молодой человек ушел, Шулякин вскрыл принесенный им пакет. Разумеется, пиццей там и не пахло. Андрей Глебович достал миниатюрный компакт-диск и вставил его в плеер. Видимость была отвратной, на экране едва различались лица Вислоуса и Шамиля, зато четко слышалось каждое слово.
«Что и следовало доказать, – мысленно произнес Шулякин, когда экран погас. – Бандиты возомнили, что лакомый кусочек принадлежит им и только им. Смерть Короля их ничему не научила. Ладно, продолжим наши игры. Урки должны заниматься своими делами: наркотой, шлюхами, воровством, грабежами или сидеть в тюрьме. А солидный бизнес обязан находиться в руках солидных людей».
Видимо, себя Андрей Глебович считал ну очень солидным человеком.
Глава 7
Открыв дверь, Рублев замер на пороге. Стоя на четвереньках, Эльвира энергично возила тряпкой по полу, напевая, видимо, на мотив какого-то популярного шлягера:
Увидев Бориса, она тут же сообщила:
– Проходите в комнату, дядя Борис, только ноги хорошо вытрите. А я уже скоро заканчиваю.
– Тебя об этом кто-то просил? – строго поинтересовался Рублев.
– Так это… Вы не одобряете мои прогулки на улице, а мне необходима физическая разрядка. Я же днями сижу за учебниками. Сами вон каждое утро бегаете.
– Ну-ну, – Рублев прошел в комнату.
Он старался держать квартиру в чистоте и порядке, но это был скорее казарменный порядок. Ведь Рублев был мужчиной и отставным военным, кадровым офицером. Теперь в комнате стало уютнее, хотя Борис не мог понять, как это удалось девушке. Изменения вроде были минимальные: что-то переставила, застелила стол скатертью, еще расстаралась по мелочам, – а в целом добилась жизнеутверждающего эффекта.
– Теперь я буду часами искать свои вещи, – попытался придраться Рублев.
– Будьте спокойны, не трогала я ваши вещи, где лежали, там и лежат, – заглянув в комнату, парировала Эльвира.
Через минуту зашумела вода. Девушка помыла руки и включила телевизор.
– Ты настолько уверена в своих знаниях? У тебя же завтра последний экзамен.
– Я все выучила. Только перед сном немножко повторю.
Эльвира была спокойна, так как не знала о ведущихся закулисных интригах. Все предыдущие экзамены она сдала на отлично и вроде бы гарантировала себе место. Но если ее знания благодаря просьбе Бориса оценивали всего лишь объективно, то блатарей тащили на бесплатные места изо всех сил. Наставят им высших баллов, и единственная осечка девушки может стоить ей желанного образования. Хотя Эльвира уверяла, что ее наброски впечатлили ученую комиссию. Только одна критично настроенная дама искала явный плагиат, но в конце концов согласилась с общим мнением: заимствования, конечно, есть, но в целом работы оригинальны и выполнены с большим вкусом. Тут Рублев еще раз напомнил племяннице о нынешних нравах: безудержно хвалить человека в лицо, а потом безжалостно его зарезать. Эльвира нахмурилась и взялась за учебники. Иногда она из них что-то выписывала. Борис на всякий случай предупредил:
– Ты не вздумай делать «шпоры».
– Что? – не поняла девушка.
– Ну шпаргалки. В мои годы их называли шпорами. А-а-а, – протянула Эльвира. – С этим делом я не рискую. Вон на втором экзамене говорили, что будет принимать мужик, а оказалась женщина. Одна девчонка спалилась.
– Женщины лучше замечают тех, кто списывает? – наивно спросил Рублев.