Иван Федорович оперся руками о борт медблока, напоминающего неглубокую пластиковую «ванну» с поднятой прозрачной крышкой. Грубое, словно высеченное из гранита, и оттого чем-то напоминающее древние памятники советским воинам-освободителям времен Великой Отечественной войны лицо склонилось над капитаном:
– Слушай меня внимательно, капитан. Слушай и запоминай. Самое главное – не вздумай считать это просто еще одной виртуальной тренировкой. Действуй так, словно нет и никогда не было никаких параллельных миров и «вторичных» ветвей истории. Не сомневайся, что отправляешься в реальное прошлое, единственное из возможных. Воюй по-настоящему, дерзко, смело, но продуманно. Говорят, ты – лучший из первокурсников своего потока. Вот и докажи это. Ты прекрасно знаешь историю за крайние две сотни лет – вот и помоги изменить ее к лучшему.
– Так точно, товарищ генерал-лейтенант… – пробормотал Кобрин, ощущая, как все его тело становится ватным и начинает кружиться голова. Говорить стало тяжело, губы не слушались: – Разрешите… вопрос…
– Все, тебе пора, – скосив взгляд в сторону, внезапно закончил Роднин. – Удачи. И – возвращайся!
Сергей попытался закончить фразу, но мысли путались и сознание уже угасало, погружаясь в темноту. Накатила – и тут же исчезла тошнота. Голова пошла кругом, внезапно став невесомой, словно пух росшего в его родном дворе старого тополя. Легкий порыв существующего лишь в воображении ветра подхватил то, что еще мгновение назад было Сергеем Кобриным, и понес куда-то в неведомую даль.
Крайней мыслью, которую он еще успел сформулировать, было: «Интересно, это всем проходящим тренировку генерал-лейтенант напутствие читает? Типа чтобы не расслаблялись и воевали, как в последний раз? Или только один он такой весь из себя уникальный?»
Затем все исчезло.
И тут же вернулось вновь.
Но уже совсем в ином месте и времени.
Глава 2
Едва придя в себя, Кобрин ощутил заполонивший все его существо иррациональный страх: какой-то показавшийся бесконечно долгим миг он был одновременно и самим собой, и еще одним человеком, тем самым неведомым реципиентом. Не желающий впускать в себя чужое сознание разум подсознательно, на уровне инстинкта самосохранения, противился – и от этого становилось еще страшнее. В какое-то мгновение ему показалось, что тот, другой, возьмет верх, победит, подомнет – и он растворится в его воспоминаниях, в его «я» и исчезнет навсегда…
Едва ли не против воли припомнив, чему учили на одном из психологических тренингов перед началом теста, Сергей взял себя в руки, успокаиваясь, и наваждение исчезло, словно и не было. Теперь он точно знал, что он – это именно он, тридцатидвухлетний капитан штурмовой роты 42-го МПП Сергей Владимирович Кобрин, курсант ВАСВ, будущий полковник Генерального штаба. Что ж, похоже, умники из научного отдела не обманули: ассоциация прошла штатно. Как и было обещано, сознание «донора», то бишь его собственное, временно подавило разум реципиента, завладев в качестве трофея всеми его профессиональными навыками и умениями. Когда придет пора возвращаться в свое время, тело вернется под контроль настоящего хозяина, и тому придется порядком удивиться. Впрочем, некоторые изучавшие вопрос специалисты утверждали, что реципиент сохранит основную часть воспоминаний, но не будет понимать, откуда они взялись. Сведения же о том, что будет помнить донор, как уже говорилось, представляли государственную тайну…
В следующий миг активизировался информационный пакет, загруженный в его разум во время одного из сеансов гипнообучения, и секунду спустя Сергей знал, кто он теперь и где находится. Точнее, «когда», поскольку вопрос о конкретном местоположении в данной ситуации был вторичен.
Итак, сейчас он капитан РККА Иван Степанович Минаев, командир батальона 239-го стрелкового полка 27-й стрелковой дивизии, дислоцированного на госгранице в районе бывшего польского городка Граево.
«Смотри-ка, – мысленно усмехнулся Сергей, все еще не раскрывая глаз, – снова капитан, как и там, у себя».
А день сегодня… воскресенье, 22 июня 1941 года, немного за полночь. В голове словно беззвучно рванула штурмовая граната: 22 июня! 41-го года! Война начнется через несколько часов! Ну, удружили товарищи руководители! Хоть бы пару лишних дней дали, чтобы немного освоиться, вжиться в новую для него реальность! Что можно успеть изменить за четыре неполных часа, если ты всего лишь комбат? Или все-таки можно? Или… никто и не планирует, что он сумеет что-то изменить?